— Сколько тебе лет, Саша?
— Не знаю, — сказал я. — После тридцати я перестал считать. Много, наверное, потому что девушки перестали реагировать. Скоро начнут место в метро уступать.
— Я понимаю твою трагедию, — сказал он. — С самовлюбленными людьми так и случается, стоит хоть одной девушке пройти мимо, не глянув на тебя, сразу начинается уныние и ненависть к новому поколению.
— Ты это о чем? — не понял я.
— О твоих помощниках, молодых следователях, — сказал Меркулов. — Слышал, они там всю следственную часть переворошили.
— В каком-то смысле безусловно, — согласился я. — Погоди, они что, жалуются на меня? До тебя дошли слухи?
— Разве они на это способны? — спросил Меркулов с интересом.
Я пожал плечами.
— Это поколение для меня загадка. Впрочем, жаловаться им самолюбие не позволит. Между прочим, я завтра приглашен ими на вечеринку.
— Надеюсь, тебе это поможет избавиться от надуманных переживаний, — заметил он. — Ирина в городе?
— Она тоже приглашена, — сказал я. — Я вчера ее привез. Сейчас, в ее состоянии, она такая смешная, похожа на шар.
Меркулов улыбнулся и кивнул. Он был большим другом нашей семьи и ждал продолжения нашего рода даже с большим нетерпением, чем я сам.
— Я тебя позвал, чтобы пригласить с собой, — сказал Меркулов и глянул на часы. — Сегодня в двенадцать я вызван на слушания в депутатскую комиссию по законности и правопорядку. Народные избранники обеспокоены состоянием законности в стране. Пойдешь со мной?
— Я? Зачем я? — удивленно спросил я.
— Может, пригодишься, — пожал плечами Меркулов. — Помимо слушаний я надеюсь повидаться с одним человеком. Тебе будет интересно.
— А что такое эти слушания? — спросил я недоуменно. — Собираются депутаты и начинают вас слушать, да? Вопросы задают?
— Вообще-то это, конечно, все полная ерунда, — сказал Меркулов, скривившись. — Видимость демократии. Они, дескать, проявляют заботу, а мы, значит, заботы не проявляем. Но в принципе это обычная форма парламентского исследования общественных проблем. Наши только начинают ее осваивать.
— А человек, он кто? — спросил я.
— Эксперт одной из комиссий Верховного Совета, — пояснил Меркулов. — Славный старикан, и, возможно, он кое-что знает о твоих секретных складах.
Я всегда поражался обилию нужных знакомых у Кости Меркулова, чуть ли не в каждом деле у него появлялся нужный человек сверху, как козырный туз у матерого шулера. При этом я никогда не слышал, чтоб он был завсегдатаем светских тусовок или старался пролезть поближе к начальству. Нет, его знакомые появлялись каким-то неизвестным образом, то ли из созвучия душ, то ли по какой-то высшей необходимости. Просто когда возникало безвыходное положение, он напрягался и каким-то чутьем отыскивал нужного человека. Очень часто только это нас и спасало. Тот мудрец, кто поставил Костю заместителем генерального, вероятно, хотел использовать именно этот талант Меркулова.
До отъезда в «Белый дом» оставалось еще время, я поднялся к своим кибернетикам, потому что ждал от них новостей. Накануне в телефонном разговоре Слава Грязнов подал идею поискать наш «Макаров» среди тех, что были похищены или утеряны в органах милиции. Мысль была простая, ведь табельное оружие регистрировалось. Лара с Сережей восприняли подсказку как личное оскорбление, но не могли не признать ее своевременности. За клавиатурой сидела Лара, воистину богиня технического прогресса, а Сережа Семенихин толковал с ней на каком-то неудобоваримом языке.
— Что у вас? — спросил я, делая вид, что просто проходил мимо и спрашиваю лишь на всякий случай, без всякой надежды на успех. — Работает ваш телевизор?
— Да-да, мы работаем, — сухо кивнул мне Сережа, а Лара напомнила:
— Александр Борисович, мы вас ждем завтра в гости!
— О, могу ли я забыть! — воскликнул я. — Я ведь только об этом и думаю. Жену специально для этого оторвал от дачного безделья. Она у меня, знаете ли, в интересном положении.
— Да, на шестом месяце, — сказала Лара, не отрывая глаз от мелькания цифр и значков на экране монитора. — Как ее самочувствие?
— А там про это ничего нельзя узнать? — с суеверным подозрением поинтересовался я, кивнув на компьютер.
