– Это не похоже на дворец, – заметил он.
– Таниэль! – отозвалось эхом со всех сторон.
– Дэль? – крикнул он в ответ.
– Сюда, Таниэль. Скорее!
– Бо без сознания.
– Нет времени. Нужно спешить.
Новый удар в дверь. Пещерный лев снаружи протяжно завыл.
– Вы сможете удержать его? – спросил Таниэль.
– Иди, – ответил Фесник. – Мы справимся. А твое дело – стрелять.
Таниэль кивнул.
– Останься здесь, – велел он Ка-Поэль. – Помоги им держать дверь закрытой.
Не обращая внимания на ее протестующие жесты, он повернулся и побежал. Пол был гладкий и абсолютно ровный. Возможно, под пеплом находился мрамор. Свет зажженной спички остался далеко позади, и Таниэль попытался идти на голос Дэля. Вскоре он отказался от этой идеи и пошел по следам, оставленным в пепле. В пороховом трансе ему хватало крупиц света из отверстий высоко над головой, чтобы не сбиться с дороги.
Он нашел Дэля возле огромной лестницы наподобие той, что он видел в танцевальном зале королевского дворца. У нее не было перил. Вероятно, ее изготовили из того же самого камня, что и стены, поэтому она уцелела, когда огонь опустошил здание.
– Это не похоже на дворец, – повторил Таниэль.
Дэль ужасно дрожал и едва стоял на ногах. Он протянул обе руки к Таниэлю, словно умоляя.
– Когда-то это было прекраснейшее место, – сказал он. – Тысячи и тысячи комнат, сверкающих золотом, обставленных самой лучшей мебелью и покрытых коврами. Если бы здесь было больше света, вы бы увидели пепел. Осталась только скорлупа из крепчайшего камня. Ее создал сам Кресимир. Внутреннее убранство люди изготовили из дерева. Все сгорело теперь. Все исчезло.
Отраженный эхом голос звучал пугающе.
– Здесь совсем нет окон?
– Идемте, – позвал Дэль и указал на лестницу. – Чтобы увидеть амфитеатр, мы должны подняться очень высоко. Солнцестояние уже скоро.
Олем помог Тамасу выбраться из канавы. Фельдмаршал расправил мундир, отряхнул колени, поддернул ремень.
– Мою шпагу, – потребовал он.
Они заковыляли к карете, где Тамас остановился, повернулся спиной к особняку и склонился над телом Сабона.
– Мне очень жаль, друг мой, – сказал он. – Из-за моей самонадеянности мы попали в ловушку. А теперь я сам отправляюсь в другую. Прости меня.
– Сэр.
Олем передал ему шпагу и кисет с патронами. Их было достаточно, чтобы перестрелять целую роту.
– Пули? – спросил Тамас.
Олем похлопал рукой по нагрудному карману своего мундира.
Тамас нацепил шпагу и повернулся к особняку. Он шел медленно, с остановками, опираясь одной рукой на трость, а другой – на плечо Олема. Пусть враги считают его слабым. Он таким и был, но пусть думают, что он еще слабее, чем на самом деле. При каждом шаге Тамас ожидал услышать хлопок духового ружья или увидеть радужную вспышку магии. Они достигли парадной двери.
– Все еще живы, – отметил Тамас.
Олем внимательно посмотрел на него:
– Не стоит обольщаться.
Створка двойных дверей открылась. У входа стоял Страж с духовым ружьем в руке. Олем помог Тамасу войти. Фельдмаршал задержался в дверях, чтобы глаза привыкли к более тусклому свету. Он насчитал четырех Стражей и трех церковных охранников, направивших на него духовые ружья.
Вестибюль выглядел скромно, белый мрамор покрывал каждый его дюйм, встроенные скамьи располагались вдоль стен. Мраморный бюст Черлемунда стоял на постаменте в центре зала, лишний раз свидетельствуя о самовлюбленности хозяина. Скромность прихожей не стоило принимать за чистую монету. Тамас заметил за ней хорошо освещенные комнаты, все в позолоте и бархате, с ярким убранством и дорогими картинами.
– Оставьте дверь открытой, чтобы мои люди видели, что я в безопасности, – сказал Тамас ближайшему Стражу.
Тот лишь усмехнулся.
Из боковой комнаты вышел Черлемунд и первым делом распорядился:
– Взять его!
Кто-то захлопнул дверь позади Тамаса. Фельдмаршал потянулся к шпаге, но Страж схватил его запястье. Другой ткнул Олема в живот прикладом ружья. Олем охнул и упал на колени. Тамас осел, лишившись поддержки; боль в ноге вспыхнула с новой силой, несмотря на пороховой транс.
– Это и есть ваша честность? – прорычал Тамас.
– Нет, это ваша глупость, – рассмеялся в ответ Черлемунд. – Кроме того, я не лгал. Вам не причинят никакого вреда в моем доме. Но я не могу обещать то же самое, когда вас отвезут к Южному пику.
