Таниэль огляделся и только теперь увидел то, что должен был заметить сразу, – кучу духовых ружей в углу. Некоторые из трупов были слишком крупными для обычного человека. Пятнадцать или даже двадцать Стражей. Возле небольшого костра, у которого грелся кто-то из монахов, Таниэль разглядел потрепанную перчатку Избранного и мундир армии Кеза. Он был потрясен. Горстка монахов не просто защищалась, она сражалась с советом Кеза на равных.
Это была магическая схватка. Очень сильная магия, и ничего больше. Остались ли еще живые в глубине монастыря? Нет; вероятно, нет. Похоже, что выжили только эти несколько человек. Но все-таки они выстояли в битве со Стражами и Избранными.
– Почему они оставили вас в живых? – как можно мягче задал вопрос Таниэль.
– Кажется, они спешили. – Старик туже затянул повязку на запястье.
– Им нужно успеть до солнцестояния, – произнес Бо за спиной у Таниэля.
Старик и глазом не моргнул, его лицо не выражало никаких эмоций.
– Это очень древняя магия, – спокойно сказал он.
– Их вела женщина? – спросил Таниэль. – На вид около тридцати пяти лет, с царственной осанкой и длинным шрамом на лице.
– Женщина? – повторил монах. – Нет. Огромный пещерный лев, наделенный магической силой.
– Ее любимый облик, – хмуро проворчал Бо.
– Мы гонимся за ними, – объяснил Таниэль. – Вы не знаете, сколько их осталось?
Старик раздраженно посмотрел на него:
– У меня не нашлось времени пересчитать их, нам нужно было позаботиться о павших.
– Простите, – пробормотал Таниэль.
Трупов было много. Монахи уничтожили значительную часть вражеского отряда. В основном Стражей. Таниэль оглянулся на Бо. Тот осмотрел завернутые в саваны тела, затем подошел к уцелевшим. Пальцы в перчатках Избранного быстро шевелились. Он пытался определить, какую магию скрывали от посторонних глаз монахи. Вероятно, даже Королевский совет не знал всех древних тайн.
– Этот монастырь, – заговорил Бо, обернувшись к старому монаху. – Его построили здесь, чтобы помешать чему-то?
Лицо монаха осталось невыразительным.
– Помешать возвращению Кресимира?
– Не стоит ожидать ничего хорошего от вернувшегося бога, – сказал старик. – Но на этой горе есть нечто более опасное. – Он помолчал немного. – Да, мы привратники Кресим-Курга. Предвечные вернулись. Мы должны были остановить их. – На этих словах его гордое бесстрастие дрогнуло. – Но потерпели неудачу.
– Мы сделаем все, что сможем, – заверил его Бо.
Таниэль кивнул, надеясь, что выглядит уверенным в успехе.
Они с Бо отошли в сторону и наклонили голову друг к другу.
– Он знает намного больше, чем старается показать, – шепнул Бо.
– У нас нет времени его расспрашивать.
– Я все сделаю очень быстро. – Бо потер руки в перчатках одну об другую. – Это может нам пригодиться.
Его глаза пылали любопытством. Таниэль не видел друга таким оживленным уже несколько недель.
– Нет, – отрезал пороховой маг. – Посмотри вокруг. Он хочет, чтобы Жулен погибла. Он сам сказал бы нам все, если бы знал. Боже, неужели они действительно заставили тебя продать душу, чтобы стать членом Королевского совета?
– Это простая целесообразность.
– Нам нужно спешить, – напомнил Таниэль. – Когда будет солнцестояние?
– Сегодня.
– А сколько нам еще добираться до пика?
– Нам не успеть к солнцестоянию.
– Мы все равно должны остановить ее, – заявил Таниэль. – У тебя есть план?
Бо нахмурился:
– Среди убитых есть несколько Избранных. Возможно, оставшихся не хватит, чтобы осуществить ее планы. Для призвания Кресимира ей нужна сила. Придется преодолеть огромное расстояние, чтобы вернуть его. – Казалось, Бо за одно мгновение просчитал все варианты. – Нужно уничтожить как можно больше Избранных, не обращая внимания на саму Жулен.
– На нее трудно будет не обратить внимания, когда она рассвирепеет.
– Разберемся, когда дойдем до места, – вздохнул Бо.
Таниэль вернулся к старому монаху. Тот стоял на коленях рядом с тем, которого он назвал Дэлем, и что-то шептал ему на ухо. Старик поднял голову:
– Вам понадобится проводник. Одним идти в город опасно. Дэль лучше всех знает дорогу туда. Я пытаюсь уговорить его…
Бо отодвинул Таниэля в сторону и тоже опустился на колени. Он коснулся лба молодого монаха пальцами в перчатках и поднял другую руку.
