«И нас никогда не беспокоили», – сказал мне глава старейшего судостроительного концерна Гамбурга. Он продолжал:
«Нас предоставили самим себе – ведь официально все мы были членами партии, – и мы могли выражать свое мнение, не опасаясь, что нас выдаст подсадная утка.
Капитаны наших судов единодушно нас поддерживали – они были возмущены тем, что у них на кораблях торчат комиссары и шпионят за ними. Капитаны народ не пугливый. Они держали этих ищеек под контролем и сообщали нам обо всем, что они делают».
Время от времени управляющие берлинскими предприятиями выступали перед рабочими – разумеется, по требованию нацистов – и произносили патриотические речи, призывая их еще усерднее трудиться на войну. Они ухитрялись до такой степени пересыпать патриотические речи похвалами в адрес Гитлера, что у слушателей создавалось впечатление, что фюрер способен совершить чудо. Вот что говорили ораторы: «Среди нас есть люди, которые устали от войны и начинают колебаться. Разве они не помнят обещание нашего фюрера закончить войну уже через несколько месяцев? Разве им неизвестно, что вскоре у него появится чудо-оружие, которое вселит такой ужас в наших врагов, что они сразу сдадутся? Предоставьте все нашему фюреру; он знает, что делает».
Слушая такие речи, партийные шпионы ничего не могли возразить. Но постоянное повторение этих заклинаний по каждому случаю вызывало у слушателей утомление и раздражение от обещаний, которые не выполнялись. Однако никто из главных лиц партии не решался критиковать эти хитроумные речи промышленных руководителей, ведь предположить, что фюрер вовсе не был сверхчеловеком, каким его представляли, было равносильно самоубийству.
Прекрасный пример действенного сопротивления являли собой директора «Гуте Хоффнунгсхютте», мощного стального концерна в Оберхаузене, даже после отстранения нацистами его неуступчивого шефа Пауля Ройша и его сына Германа. В то время как многие другие предприятия во исполнение приказов сверху частично или полностью приобретали предприятия на оккупированных территориях или заменяли вражеским оборудованием разрушенное или выведенное из строя налетами авиации оборудование на своих заводах, «Гуте Хоффнунгсхютте» категорически отказался брать хотя бы один станок из захваченных вражеских предприятий. Кроме того, директора этой компании даже после увольнений Ройшей упорно отказывались вступать в нацистскую партию.
В 1943 году министр вооружений и боеприпасов Альберт Шпеер потребовал, чтобы один из заводов концерна Круппа был переведен в Аушвиц, отчасти из-за участившихся налетов авиации на Западную Германию (поэтому все важные предприятия эвакуировались в глубь страны), отчасти потому, что несчастные обитатели печально известного концлагеря Аушвиц представляли собой бесплатную рабочую силу. Крупп всеми силами задерживал исполнение этого приказа. Министерство четыре раза предлагало конкретные планы по переводу предприятия на новое место. Наконец оно издало категорический приказ, которому Крупп уже не мог не подчиниться. Вспоминая те времена, я особо выделяю Карла Груббера, министра иностранных дел Австрии, позднее ставшего послом в Соединенных Штатах, который во время Второй мировой войны служил инженером-электриком на АЕГ в Берлине. Груббер с огромными предосторожностями выносил со склада АЕГ запасные части и собрал дома радиоприемник, с помощью которого поддерживал связь с австрийским движением Сопротивления. Если бы его поймали, то непременно приговорили бы к виселице.
Как и при всех тоталитарных режимах, чудовищный размах получили доносы, часто в целях мести или ради собственной выгоды. Многие неудавшиеся карьеристы стали ярыми сторонниками нацистов. Поэтому было бы справедливо рассматривать как форму сопротивления солидарность директоров правлений и верность служащих, среди которых могли скрываться нацистские шпионы, не доносивших властям о критических замечаниях, делавшихся во время заседаний правления директоров.
Карл Бош особенно яростно обличал Гитлера, награждая его нелестными эпитетами. Хотя многие из его директоров официально числились членами партии (сам он им даже формально не был) и потому обязаны были информировать обо всех подрывных высказываниях, никто не проявил подлости и не выдал его.
