Не было вполне ясно, были ли эти две последние наши потери из девяти, понесённых в тот день, вызваны вражеским огнём. Ходили слухи, что их подстрелили из танков, но наверняка не знал никто. Также много говорили насчёт того, что лейтенант из второго взвода не сумел достаточно быстро найти выход из ситуации, когда взвод попался на поляне и в них летели гранаты. Как рассказывали, взводный сержант Смит взял на себя командование, отдавал приказы, и отвёл всех назад.
Нам не пришлось сильно напрягать воображение, чтобы поверить той части этой истории, которая касалась Марка Смита. Он был жёстким, без дураков, взводным сержантом. Иногда он носил помповый дробовик вместо М-16. Ему дали прозвище Зиппо Смит. Я думаю, это потому, что он, хотя и не курил, всегда носил с собой блестящую зажигалку «Зиппо», которой он пользовался для поджигания хижин. Впоследствии ему предстояло получить фронтовое повышение и стать офицером. Такое бывало не очень часто. Во Вьетнаме получение офицерских званий в полевых условиях встречалось не чаще, чем зубы у кур.
Когда первых раненых, Альвареса и Лава, перенесли на посадочную зону, даст-оффы из Фу Лой не могли подлететь из-за летящих над головой артиллерийских снарядов. Полковник Маркс, командир бригады, вылетел на своём собственном вертолёте, чтобы оценить ситуацию. Он приземлился и выпрыгнул с гранатомётом в руках, пока раненых погрузили в его вертолёт и увезли. Маркс остался на земле. Все мы, пехотинцы, думали, что это просто эффектное шоу, демонстрирующее поддержку со стороны полковника. Ранее я уже слышал истории о высокопоставленных офицерах, которые летели сквозь густое дерьмо, чтобы забрать раненых из тех мест, куда медэваки отказывались вылетать. До того дня я считал, что это просто ещё одна легенда. Вскоре после прибытия полковника Маркса артиллерийский огонь ненадолго утих, чтобы пропустить медицинские вертолёты.
Вскоре все раненые были эвакуированы на вертолётах. Те из нас, кто остался на земле, «сцепили повозки» в защитный периметр вокруг посадочной зоны и проверили территорию. Наскоро была устроена перекличка, чтобы убедиться, что нет пропавших. Это не всегда очевидно, учитывая туман войны. Когда множество раненых тащат в разных направлениях солдаты из разных взводов и загружают их в разные вертолёты, и никто не ведёт общий список, кого куда отправили, становится понятно, как можно кого-нибудь потерять, просмотреть или просто забыть. По-видимому, пришли к консенсусу в том, что все на месте, потому что не было попыток вернуться в лагерь ВК в поисках отставших.
Когда всех раненых увезли, артиллерия вновь заработала. Было решено, что нам не потребуется подвоз боеприпасов прямо сейчас, это может подождать до завтра. Простояв тридцать или сорок минут в боевом охранении на посадочной площадке, рота передвинулась примерно на километр к югу, где мы окопались и провели спокойную ночь без событий.
Утро было как пистолетный выстрел. Обычно долгие часы ночного дежурства пролетели шустро, почти приятно. Я должен был много чего записать в свой дневник. Когда я не писал, я погружался в себя, глубоко в свои мысли. Ночные часы, что я проводил на вахте в одиночестве, обдумывая всё произошедшее, были необходимы мне, чтобы разобрать мысли в своей голове. В темноте я вновь и вновь просматривал события дня, перебирая возможности. Как мне ко всему этому относиться? Ампутируют ли Лаву ногу? Что, если бы меня подстрелили? Мог ли я сделать что-нибудь иначе? Сможет ли парализованный парень когда-нибудь снова ходить? Достаточно ли хорошо я справился? Мне лестно был думать, что у меня никогда не проскакивала мысль сдриснуть, как те два парня, которым Фэйрмен не дал убежать.
Мне жаль было Альвареса. Прошёл слух, что вопреки приказу остановиться, он продолжал двигаться вперёд вместе со своим радиотелефонистом Лавом. Это привело к их ранениям, а весь взвод попал в перестрелку без непосредственной поддержки остальной роты. К счастью, это было не так. А если и было, то я надеялся, что Альварес не осознает размаха кровавой резни, произошедшей после того, как он упал. Джеку было бы легче сжиться со своими ранами и возможной инвалидностью, чем с чужими ранениями. Может быть, он не слышал приказа Фэйрмена остановиться. Может быть, я вообще всё неправильно понял.
