— Папа, — с упреком произнес сын, качая неодобрительно головой.
Обед давно закончился, но перед рестораном еще стояли люди небольшими группами, беседовали, словно не хотели расходиться. Света держалась особняком, ждала, когда ее отвезут домой, то есть туда, где она теперь живет с Маратом. Подбежал незнакомый мальчишка:
— Тебя тетя спрашивает. Вон стоит у скамейки.
Света поспешила к матери Егора.
— Светочка, прости, у тебя такое горе…
— Ничего, ничего. Что случилось, тетя Лена?
— Присядем? Светочка… я не знаю, как сказать… но другого случая у меня может не быть… Извини, я волнуюсь. Ты, видимо, ничего не знаешь?
— Да говорите же!
— Егорку… посадили по подозрению в убийстве. Да, да, по подозрению… А он не убивал, ты же понимаешь? Егор любит тебя, он не способен… Я потом только узнала о его глупой выходке на твоей свадьбе. Ты ведь его знаешь, Света, он не мог это сделать. Да и где ему взять пистолет? Света, я не упрекаю тебя, не сержусь, что ты отвергла моего сына, это твое право, но… прошу, помоги ему. — И она расплакалась.
— Пожалуйста, не надо… Что я могу сделать?
— Попроси, попроси мужа (при слове «муж» Света опустила глаза), попроси, чтобы он поговорил с отцом… Пусть ищет настоящего убийцу, а не вешает преступление на моего Егора. Я боюсь за него… Он у меня один… я не переживу…
— Успокойтесь, я все сделаю, — решительно встала Света. — Обещаю.
— Деточка, я никогда не забуду… Мы уедем из этого проклятого города… Ты веришь, что это не Егор?..
— Не сомневаюсь. Идите, тетя Лена, я позвоню.
— Спасибо, милая, я в долгу… Ты обязательно позвони.
Не попрощавшись, тетя Лена, очень привлекательная женщина сорока лет, уходила ссутулившись, будто придавленная чем-то тяжелым. Света направилась не к мужу, а прямо к свекру, сытому и краснорожему, которого от свиньи отличало, по мнению Светланы, лишь одно: ходит он на двух конечностях. У Светы сводило скулы от ярости. Даже не обратилась к нему по имени-отчеству, а сразу спросила:
— Можно вас? (Отошли в сторону.) Почему Егор? Почему?! (Свекор не понимал, выпятил нижнюю губу и морщил поросячий лобик.) Убил папу не Егор.
— А кто? — наивно поднял брови Леонид Гаврилович.
— Кто угодно, но не он. Отпустите его… — и выдавила: — Пожалуйста.
— Понимаешь, Светочка… ты зря на меня сердишься. Показания дали не в его пользу, вот такие абрикосы.
— Кто дал? Конкретно.
— Кто-кто!.. Охрана отца… Герман…
— Герман?!
— Да, и Герман. Они рассказали о стычке на свадьбе… Так что у Егора были мотивы…
— Не было! Слышите? Не было. И Марат давал показания?
— Марат отказался.
— Вы-то откуда знаете? Вы пьяны были…
— …в свинью, — подсказал он. — Я ознакомился с делом, как-никак убит мой родственник, да мы всех похватаем, у кого есть мотивы…
— Угу, и первого схватили Егора?
— Светочка, не волнуйся так. Проверим. Докажет свою невиновность — отпустим.
— Вам докажешь!
Разгневанная Света поспешила отойти от свекра, ибо выносить его равнодушие не могла. Теперь очередь за Германом. С ним она шептаться не стала, занесло ее. На брата набросилась при людях:
— Ты… Как ты мог! Егорку объявил убийцей папы! Ты сам убийца.
— Светка, потише на виражах, — нахмурился он. — Никто Егора убийцей не объявлял. Думай, что несешь! Просто расспрашивали, не появлялись ли посторонние…
— Не хочу ничего слышать! Это подло. Марат, поедем.
— Нас отвезет Герман… — вставил Марат.
— Не сяду я к нему в машину, — прошипела Света. — Такси поймай.
Галина Федоровна была в предобморочном состоянии. Если б не ее крепкие нервы, давно инфаркт получила бы, глядя на такую невестку. Она смотрела вслед сыну и Свете, думая: «Поперся за ней, как телок. Вот дурень… Достался же мой Маратик мегере в модных тряпках. Что делать?»
