Она думала о знакомстве с Беней Гурвичем, ставшим близким ей в последние дни. Она боялась признаться самой себе, что этот человек, несмотря на свойственные ему странные, несколько шутовские манеры, симпатичнее всех других знакомых молодых людей. Больше всего ей в нем нравились удивительная простота и откровенность. Человек без задних мыслей: говорит то, что думает, и думает то, что говорит.
Уже со второй встречи он сказал ей, что она ему нравится, что он оценил её по достоинству еще в ту ночь, когда Рабинович познакомил его с ней на улице, ведущей к вокзалу... Сказал, что готов для нее и для того, что ей мило и дорого, пойти на какие угодно жертвы...
"Что ей мило и дорого". Это, конечно, было сказано о Рабиновиче, о котором, кстати сказать, Гурвич ни разу худым словом не обмолвился. И это она особенно ценила.
Ни разу Гурвич не позволил себе говорить о её чувствах к Рабиновичу, как если бы вообще ничего не было, как если бы Рабинович и Бетти были его младшими братом и сестрой.
Безыскусственной радостыо сияло лицо Гурвича каждый раз, когда он приезжал из города с доброй вестью о ходе изысканий отставного "Шерлока Холмса", имени которого он никогда не упоминал (за это Бетти была ему особенно благодарна). "Все идет чудесно, как нельзя лучше" - таковы были сообщения в первое время. Больше он не хотел ничего сообщать: к чему было вводить Бетти в курс похождений сыщика, таскать её по притонам и злачным местам? "Все знать будете - скоро состаритесь", - сказал он ей.
Но Бетти не удовлетворялась общими сведениями, ей нужно было знать подробности, и она настояла на своем.
Она узнала, что сыщик разыскал пропавшую Машу Черенкову и получил от нее массу новых данных и вещественных доказательств... Благодаря Черенковой были арестованы еще две подозрительные девицы, правда, отрицавшие свою виновность и взвалившие все на жениха Маши, Макара Жеребчика, тщательно скрывавшегося. Какими-то неведомыми путями сыщик, однако, добрался и до Жеребчика и арестовал его. Макар Жеребчик, в свою очередь, выдал всю банду, замышлявшую еврейский погром в целях наживы и обставившую убийство Чигиринского таким образом, чтобы оно могло сойти за ритуальное... Жеребчик обещал назвать всех участников убийства...
Бетти чувствовала себя счастливой и ждала начала нового процесса - о бандитах. Спустя несколько дней приехал Гурвич с нахмуренным лбом.
- В чем дело?
- Дело скверное: жених удрал прямо из-под венца! Макар Жеребчик каким-то чудом бежал из-под ареста в самый решительный момент.
На следующий день Гурвич принес известие похуже:
- Нехорошо, родная, ужасно нехорошо!
- Да в чем дело? Не томите!
- Скверно, понимаете, когда видишь, как правда плетется пехтурой, согнувшись в три погибели, а ложь торжествующе гарцует на огненных конях и орет: "Сторонись!"
- Да оставьте вы ваши витиеватые обороты, ради Бога! Что случилось?
- Случилось самое непредвиденное: арестовали моего Шерлока Холмса и посадили куда следует. За что, про что - неизвестно... Поняли? Теперь остается только одно: имеющиеся у нас сведения и материалы передать в руки опытного адвоката. У меня есть на примете такой человек: земляк из Пинска. Это, знаете, голова! А говорит... мухи дохнут! К тому же честнейшая душа...
- Я еду домой! - сказала Бетти. - Завтра между девятью и десятью утра я жду вас.
- Слушаю-с, - ответил по-военному Гурвич, вытянувшись во фронт и козыряя.
И тут же получил от Бетти замечание:
- Право, пора бросать эти выxодки...
- Какие?
- Шутовские.
***
На другой день Бетти прочла в газете, что обвиняемому уже вручена копия обвинительного акта, содержащего 200 страниц; что день суда назначен на 29-е число и что со стороны обвинения в качестве свидетелей вызываются: Давид Шапиро, квартирохозяин преступника, его дочь Берта Давидовна и малолетний сын Семён, бывший товарищ убитого Владимира Чигиринского.
Глава 20
ИВАН ИВАНОВИЧ ПОПОВ
Летняя резиденция Поповых, очаровательное Благосветлово, было пусто и сумрачно. С тех пор как Поповы переехали сюда на лето, никто из посторонних не заглядывал к ним.
Иван Иванович сидел в огромном особняке, изредка только выезжая на охоту. Единственным человеком, имевшим доступ к Попову, был управляющий, являвшийся ежедневно с докладом. Несколько минут короткого и сухого доклада казались управляющему вечностью: до того официален и неприветлив был Иван Иванович. Что случилось? На этот счет существовало несколько версий. Служители, лакеи и горничные шепотом передавали слухи о пропавшем "паниче"... Одни говорили, что он арестован и ждет суда; другие - что он уже осужден и сослан куда-то очень далеко; третьи уверяли, что "панич" не сослан, а... и при этом осеняли себя крестным знамением. Прислуги сами видели барышню, Веру Ивановну, молящейся за упокой души брата... Лакеи передавали, что барин ссорится с дочерью, попрекает её в чем-то. А один из лакеев распространял нелепую историю: он-де подсмотрел, как барин в отчаянии и раздражении поднял руку на барышню... Но этому никто не верил.
