- Вы ему ответили?
- Ну, разумеется! Еще вчера, телеграфно!
- Телеграфно? - переспросил Попов, еле сдерживая дрожь. - Что именно?
Ректор широко улыбнулся:
- Что? Ха-ха! Что вы живы, здоровы, ни на что не жалуетесь и живете там-то... Больше я ничего не сообщал! Пусть знают то, что ведать надлежит, а секреты мы умеем хранить! Уговор дороже денег!..
Словно многопудовый камень свалился с души Попова. Как хорошо, что он приготовился к отъезду. Получив документы, Попов поспешил домой, но здесь его ждал новый сюрприз.
- Вам телеграмма! - сказал швейцар, подавая на подносе сложенный листок бумаги.
Попов распечатал телеграмму и прочел:
"Еду курьерским, Вера".
Через полчаса весь дом узнал, что Григорий Иванович получил телеграмму и едет домой. О содержании телеграммы, конечно, никто не спрашивал, но по бледному лицу и торопливости Григория Ивановича можно было догадаться, что дома стряслась какая-то беда...
Все наперебой спешили выразить сочувствие репетитору. Даже Пьер подошел к нему и с несвойственной ему мягкостью спросил, предлагая папиросу:
- Вы нас покидаете?
- Я не совсем уезжаю! - желая в последний раз насолить князю, сказал Попов. - Мне только домой ненадолго съездить...
Больше всех волновалась Надежда Федоровна. Она искренно жалела о том, что репетитор уезжает, хоть и ненадолго.
- Саша! - обратилась она к дочери, только вышедшей из комнаты. - Григорий Иванович нас покидает!
- Вот еще новости, не может быть! - сказала Саша, подарив Попова одним из многозначительных взглядов изумительных глаз.
Попов готов был забыть обо всем на свете, упасть к ногам Саши и рассказать всю правду, повиниться во всем.
- Не может быть! - повторила Саша.
Мать объяснила ей, что Григорий Иванович получил телеграмму и едет домой на несколько дней.
- Ну, это другое дело! - протянула с улыбкой Саша, и Попову показалось, что весь мир осветился улыбкой.
Все остальное поблекло и проходило как-то мимо сознания. Он видел смутно, что к нему подходят люди, чувствовал, что ему жмут руку, отвечал в полусне.
Петя и Сережа кинулись учителю на шею. Глюк пытался лизнуть отъезжающего в лицо. Пришлось Феоктисту Федосеичу силой оттянуть ретивого пса в сторону. Надежда Федоровна прощалась с Григорием Ивановичем, как мать, и крестила его на дорогу... Слишком много людей высыпало проводить репетитора. Никак нельзя было сказать Саше хоть два слова на прощание... Уже на улице, когда все почти были заняты заточением неугомонного Глюка, Попов улучил минутку и сказал Саше:
- Прощайте, может быть, мы никогда больше не увидимся!
Ему показалось, что светлое лицо Саши подернулось легкой тенью, что глаза её как-то странно дрогнули, показалось, что обратившийся в это мгновение к ней Пьер остался без ответа. "Так тебе и надо!" Пусть этот офицеришка почувствует потом, после отъезда, что Саша ходит сама не своя, бродит тенью по всему дому, не находя себе места. Но никто не узнает, по ком грустит Саша.
"Опять? Снова фантазии? Снова "принцесса"?" - остановил себя мысленно Попов и сел в карету.
Горячие кони дружно снялись с места.
А еще через полчаса Григорий Иванович уже сидел в вагоне и катил, только не в Т., как полагали у Бардо-Брадовских, а в большой университетский город спасать товарища, подлинного Григория Ивановича Попова.
Глава 10
СРЕДИ СВОИХ
Чем ближе реб Мойше Рабинович со старшим сыном Авраам-Лейбом подъезжали к большому городу, тем чаще они слышали разговоры о "несчастье", о злополучном дантисте, томящемся в одиночной камере местной тюрьмы.
Всю дорогу отец с сыном держались в стороне, забившись в уголок, и не вступали в разговоры.
Но, услышав, что речь идет о близком им деле, они насторожились в надежде узнать подробности... Однако из разговоров трудно было что-нибудь уловить. Публика говорила об этом деле в полунасмешливом тоне, и обоим Рабиновичам было невдомек: что тут смешного?
Больше всех изощрялся какой-то рыжий, шепелявый еврей. Он неизменно возвращался к одному и тому же:
- Нет! Я говорю другое: пускай бы они посадили "нашего брата", настоящего набожного еврея, ортодокса, фанатика. А то сцапали молодого парнишку, дантиста, форменного гоя, не знающего ни аза по-еврейски!.. Да тут со смеху лопнуть можно!
