Глазам чиновников представилось эффектное зрелище: три нижних полки были заняты мацой, а на верхних стояли горшки с жиром, яйцами, луком, лежали перец, хрен и прочие снадобья.
Отдельно в сторонке стояло нечто среднее между горшком и банкой, накрытое сверху белой бумагой с наклейкой, на которой еврейскими буквами было написано: "Кошер шэл пейсах".18 Этот сосуд привлек особенное внимание чиновников. С исключительной осторожностью он был снят с полки.
- Что здесь? - спросил один из обыскивавших у Давида.
- Это подарок к пасхе.
- От кого?
- От сестры.
- От вашей сестры?
- Да! У меня есть богатая сестра, то есть она замужем за богатым человеком, очень набожным хасидом!
- Хасидом? - насторожился чиновник и переглянулся с остальными. - Нельзя ли вскрыть эту посудину?
- Отчего ж, с большим удовольствием, - сказал Давид и уже принялся было за веревочку, но в это время прибежала Сарра:
- Осторожно, ты разольешь!
- Чего ты боишься? - рассердился Давид. - Чего ты дрожишь? Что я тут разолью? Подумаешь, есть чего пугаться! Когда велят открыть, нужно открывать. Обыск - не ревизия правожительства!
- Ну, будет, будет, - перебил жандарм, - на вашем жидовском жаргоне успеете наговориться, когда мы уйдем. А пока извольте открыть банку.
Шапиро развязал веревочку, снял торжественно бумагу, и по всей комнате распространился пряный запах мастерски засоленных огурцов.
Обыск продолжался по всем правилам и прошел без особых инцидентов. Пересмотрено было решительно все, вплоть до Сёмкиных и Беттиных учебников. Книги оказались вне подозрения, и только одна заинтересовала ищеек: знаменитая "Агада", загнутая как раз на том месте, где была изображена вышеописанная картина жертвоприношения Авраама...
"Агада" была взята, к немалому удивлению Давида Шапиро, вообще не понимавшего цели обыска.
Из комнаты в комнату добрались и до Рабиновича. Давид объяснил, что здесь живет квартирант.
- А, кстати, вот он и сам, Рабинович!
- Очень приятно! - вежливо раскланялся чиновник, которого Давид принимал за судью, и спросил, чем Рабинович занимается.
- Дантист! - ответил Рабинович, а Давид поторопился добавить, что его квартирант еще, собственно, не дантист, а только учится зубоврачеванию.
- Очень приятно! - повторил судья. - Вы, очевидно, занимаетесь для правожительства?
Рабиновичу послышалась насмешка в подчеркнуто вежливом тоне спрашивающего. И он хотел было что-то ответить, но его предупредил Давид Шапиро.
- Видите ли, - сказал он, - этот молодой человек медалист и мог бы, конечно, быть студентом... но так как он еврей и не попал в "норму"...
Давид собирался очень подробно рассказать историю своего квартиранта, но надзиратель подмигнул ему и пресек повествование.
Комнату Рабиновича перерыли сверху донизу и не нашли ничего интересного, кроме пачки книг на столе.
"Судья" спросил, по этим ли книгам изучает Рабинович зубоврачебное дело.
- Нет, - сказал Рабинович,- это другие книги...
Увидев, что пачку книг связывают и намерены забрать, Рабинович попытался протестовать:
- Эти книги не мои, мне их дали на пару дней.
- Кто?
Рабинович почувствовал, что дело осложняется, и отмолчался.
- Будьте любезны открыть ящик стола!
- Пожалуйста!
Рабинович вытащил не без труда капризный ящик и опрокинул его вверх дном на стол.
Чиновник осторожно расправил все бумажки, заглянул в дневник, все сложил в портфель и уже перед уходом извинился за беспокойство и заявил, что бумаги и книги будут возвращены Рабиновичу через полицию...
***
- У вас ничего "нелегального" не было? - спросил Давид тревожно у квартиранта, когда все ушли.
- Ничего нелегального у меня найти не могли! Там и было-то всего несколько невинных книжек, неважные бумажки да еще письмо от сестры.
- У вас есть сестра? - удивилась Сарра.
- Есть! Разве я не говорил вам?
- Ни разу! Впервые слышу. Как ее зовут?
- Ну, мама! - сказала Бетти. - Мало того, что у него перерыли всю комнату и забрали все, что было, ты еще с допросом пристаешь!
- Какое тебе дело? - оборвала Сарра.- Что ему стоит сказать, как зовут его сестру?
- Ее зовут Верой! - сказала Бетти. - Ну что, тебе легче стало?
