— А что же вы делаете? — спросила Татьяна. — В свободное время?
— У меня раньше не было свободного времени, — ответил ей отец.
Он опять попытался что-то сказать, но промолчал. Татьяна поняла, что ее родной отец стал слишком далек от нее за эти тринадцать лет и вряд ли теперь они найдут взаимопонимание. Где он был все это долгое время, когда она думала о нем? Жил в каком-нибудь далеком вологодском селе, ухаживал за коровами, водил трактор или что? На алкаша он вроде не похож. Почему же тогда он не смотрит телевизор?
«А-а, — догадалась Татьяна, — в своей деревне он ложится спать в девять вечера и встает в пять утра. У него наверняка какой-нибудь черно-белый «Сапфир», в котором давно уже сел кинескоп и оттого на экране видны только размытые тени». Отец стоял и молчал, как истукан, Татьяне стало как-то неуютно и она даже пожалела о том, что так долго мечтала об этой встрече. Она не знала как себя вести, ей захотелось убежать и скрыться в переходе к Казанскому вокзалу.
Но все-таки отец приехал к ней издалека и от этого факта теперь просто так не отмахнешься — придется потерпеть его какое-то время. А мог бы хоть и из деревни своей хоть какой никакой подарочек привезти для дочери, какой-нибудь маленький, незначительный пустячок с собой прихватить, ведь не видел свою родную дочь целых тринадцать лет. А она еще о кукле мечтала в детстве. А тут тебе фига с маслом. Приехал «папаша» с пустыми руками, как так и положено, стоит, как баран, и площадь трех вокзалов разглядывает. Таня напялила на нос темные очки и стала снова завязывать косынку, прибрав под нее свои рыжие волосы.
— Это зачем делать? — спросил отец, наконец обратив на нее взгляд.
— Чтобы не приставали с автографами в метро, — объяснила Татьяна.
— А на такси мы с тобой сможем доехать туда, куда тебе нужно? — спросил отец.
— Доехать-то можем, но у меня нет столько денег, — ответила Татьяна.
— У меня есть деньги, — сказал отец, похлопав себя по груди, где, вероятно, во внутреннем кармане пиджака находился бумажник.
«Ну, наконец-то, первый мужской поступок, — подумала Татьяна, — дождалась».
Она сняла платок, очки, сунула в сумку и они вышли на обочину дороги.
— Отойдем чуть-чуть от вокзала, — предложила Татьяна, — а-то тут таксисты дерут с приезжих втридорога.
Отец молча согласился и пошел за Татьяной. Он ни о чем не спрашивал и она ничего не рассказывала, словно не было между ними пропасти в тринадцать лет и не о чем было говорить, нечего было узнавать друг о друге.
*****
Татьяна внезапно подумала о том, что вот так безмолвно поживет у нее отец дня два-три, уедет и пропадет опять лет на десять-пятнадцать. Ни она ему не нужна, ни он ей не нужен. Повидались, не нашли общих точек соприкосновения и расстались.
— А вы надолго в Москву? — спросила Татьяна, чтобы нарушить молчание.
Отец помолчал и попросил:
— Таня, а ты можешь называть меня на «ты»? А-то как неродные…
— Могу, — ответила Татьяна.
И подумала: «А мы итак, как неродные. Я могу говорить вам «ты», то это ничего не изменит».
— Я в Москве проездом, — ответил отец на заданный ранее ей вопрос, — просто очень захотелось тебя увидеть.
«С чего бы это вдруг, — подумала Татьяна, — тринадцать лет не видел, ни строчки не писал, не звонил и вдруг появился?».
И тут Таню осенило! Конечно же, он ей нагло врет о том, что ее по телевизору не видел! Наоборот же, увидел у себя в деревне по телеку, что его дочь выбивается в «звезды» и быстренько привалил в расчете на то, что у нее теперь денег куры не клюют! Приехал в столицу «бедный родственник» поживиться дочкиными гонорарами. И шикует, типа, есть у меня деньги на такси! Небось корову продал, чтобы в Москву добраться. Татьяне папаша стал противен, но говорить ему об этом она, конечно, не стала.
— А вы, вообще, где живете? — спросила Таня.
— Жил под Вологдой, — ответил отец, — теперь переезжаю.
— Куда? — спросила Татьяна.
— Пока не знаю, — ответил отец, — время покажет.
«Так, точно навязался на мою голову бедный родственник, — подумала Таня, — и не выгонишь ведь его, отец все-таки какой никакой».
Поймали такси. Татьяна села вперед и насупилась. Отец, казалось, не замечал ее настроения, вглядывался в пролетающие мимо шикарные иномарки, в яркие витрины и огромные рекламные щиты. Всю дорогу молчали, а когда стали подъезжать к месту, шофер сумрачно констатировал:
