— Ты присаживайся, снимай плащ, подкладывай себе подушку, угощайся орехами, — предложил хозяин. — Это что?
— Золото, — пояснил Середин.
— Золото? — вскинул брови чародей. — Дай угадаю. Ты прогневал великого халифа и теперь хочешь снадобье, чтобы за месяц не умереть на колу, пока он про тебя забудет? Нет, у тебя умер отец, и ты желаешь, чтобы всех братьев немедленно поразил страшный недуг?
— Нет, уважаемый Бади. — Олег расстегнул плащ, кинул возле столбика и вытянулся на достархане — сидеть на нем всё равно невозможно. — Я хорошо знаю, что на колу как раз хочется умереть сразу, а не ждать этой радости каждый день. И мне не нужно ничье наследство: я привык сам добывать то, что мне необходимо.
— Похвальная скромность, — кивнул хозяин. — Тогда за что же ты собираешься заплатить мне такие деньги? За какое колдовство? Ты задумал стать падишахом Хорезма? Тебя одолела черная немочь? Хотя, даже за немочь люди обычно обещают только серебро.
— Добро я свое растерял в дороге, уважаемый Бади. — Лежать на подушках во время серьезного разговора показалось Середину уж очень развратно, и он сел по-турецки, подобрав под себя ноги. — А промысел мой к твоему весьма близок. Вот и хочу я тебя попросить, досточтимый, открыть предо мной кладовую со своими зельями, травами, снадобьями, порошками да припасами. Я бы, глядишь, кое-что себе отобрал, дабы совсем уж без сил магических не остаться. Мало ли чего? Может, вылечить кого понадобится, злых духов отпугнуть, защиту от сил нечеловеческих получить…
— Ну, припасы, что за золото из дальних земель выписаны, я тебе не дам, — ответил хозяин, — не для того я их возил издалека, чтобы потерять так просто. Самому надобны. А то, что здесь собрано, насушено, наговорено — оно всё золота не стоит, медный фельс ему цена в хороший день. У людей за слова свои, за мудрость деньги беру, а не за травки, не за пряности тертые. Мне лишнего тоже не надобно, трудом своим честным и знанием жить привык.
— Фельс у меня тоже есть… — прищурился Олег.
— А надо ли возиться из-за медной монеты? — развел руками чародей.
Тут танцовщица на серебряном подносе принесла пиалу из тонкого полупрозрачного фарфора, в которой до половины был налит чай и плавали два лепестка розы. Ведун чуть оттянул край материи, сделал крохотный глоток, чтобы не обжечь губы, но не успел и поблагодарить, как хозяин заботливо предложил:
— Ты отведи хвост-то, мешает. Ветра здесь нет, пыли и песка тоже. От чего закрываешься? А?
Ведун чуток поколебался, потом отдернул тряпицу.
— Ну вот, нечто подобное я и ожидал, — довольно захлопал в ладоши чародей. — Вот, стало быть, чего истинно гость мой боится.
Олег опустил глаза на палаш. Хозяин недовольно наморщился:
— Ай, перестань. Ужель совсем за глупца меня считаешь? Коли человек с проколотым ухом не сидит на колу, а гуляет средь бела дня по городу, одет в богатые одежды и легко платит золото за снадобья для магии — значит, он не прост, совсем не прост. Похоже, если позвать стражу, то как раз этот человек пойдет гулять дальше, а один очень, очень умный чародей останется лежать с распоротым брюхом. Это будет несправедливо. Как тебя зовут, беглец?
— Олегом.
Немного успокоившись, ведун поднял пиалу, сделал еще глоток.
— Северянин?
Середин кивнул.
— Да-а, далекие края, далекие. Слышал я, там, у вас, стояла гора мира, с которой разошлись в разные стороны все земные народы.
— Русские остались, — сообщил Середин.
— Русские! — обрадовался Бади аз-Заман. — Я слышал про такой народ! Вы воюете с булгарами и византийцами.
— Это было давно, — ответил Олег. — Прошлым летом. Сейчас у нас мир. Наверное… Так ты поделишься со мной зельями, уважаемый?
— Ох, колдун Олег, — покачал головой хозяин. — В нашем деле так часто приходится просить помощи у зла во имя добра и у добра ради пары монет, что очень быстро перестаешь отличать одно от другого. Творишь ли добро, помогая покупателю лишить купца воли к торговле? Творишь ли зло, учиняя ливень, дабы помешать визирю отправиться на охоту? Я уже давно лишился веры в то и другое, а потому ныне следую только одному правилу. Я помогаю тому, кто пришел ко мне, и если это кажется бедой кому-то другому, пусть тоже придет и поведает свои желания.
