— Забирайтесь на деревья! — скомандовал старший брат и схватил Венди на руки.
Притихшая сестренка крепко обнимала его за шею, пока не увидела что-то в зубах у зверя. На глазах у изумленной ребятни Венди соскочила с рук брата и побежала к хищнице.
Волчица с трудом приподнялась на передних лапах и злобно ощерилась. Из ее пасти на землю выпал маленький волчонок и жалобно заскулил. Мать лизнула его и снова подняла оскаленную морду. Венди присела рядом и протянула вперед открытые ладошки. Покачивающийся на некрепких лапках волчонок подозрительно обнюхал кончики пальцев девочки и весело заковылял к ней. У истекающей кровью волчицы не было сил ползти следом, и она завыла от отчаяния и боли. Венди бережно взяла щеночка и поднесла его к морде матери. Глаза хищницы потеплели. Умирающая волчица нежно облизала своего детеныша, даря ему последние ласки. Наконец силы оставили ее.
Дети видели, как страшный зверь с благодарностью ткнулся носом в руки их лесной подружке и уронил безжизненную голову на землю. Девочка прижала щеночка к мокрому от слез лицу. Когда из леса показался старший сын герцога в сопровождении ловчего, дети слезли с деревьев, опустились на колени и склонили головы. Склонила голову и Венди. Ее золотые кудри скатились на лицо и закрыли собой волчонка.
Не говоря ни слова, ловчий спешился и закинул мертвую волчицу на круп лошади. Сквозь занавес волос девочка с ненавистью смотрела вслед удаляющимся всадникам. Их мерно покачивающиеся тени еще долго маячили среди деревьев.
Затуманенный взор стал проясняться, пестрые камзолы всадников превратились в яркие разводы модных рубашек.
Пьяный парень все еще держал Нику. Наконец он оторвал взгляд от ее странных ногтей и посмотрел в налитые яростью глаза девушки. Что-то заклокотало у нее в горле, и комок зеленой тягучей слизи вылетел из ее рта ему на грудь.
— Черт! — он брезгливо попятился.
Отпустив свою жертву, он начал искать глазами, чем бы снять с себя гадкий плевок. Не найдя ничего подходящего, он схватил девушку за волосы и вытерся ими.
— Убить ее за это мало! — сказал подоспевший дружок. — Да возиться неохота!
С его колен стекала черная жижа.
«Завалился в овраге!» — ехидно улыбнулась Ника.
— Чего скалишься, стерва?! — он зло пнул осевшую на землю беглянку.
Он стал отряхивать колени, но только размазал грязь еще больше.
— Надо бы где-то помыться! — он вытер перепачканные руки о ствол сосны.
Это предложение вызвало неожиданную реакцию у его спутника:
— Помыться! Помыться! Во что бы ни стало помыться! — во всю глотку заорал он и начал остервенело чесаться везде, где доставали руки.
Тело страшно зудело. Хотелось вывернуться наизнанку и почесать себя изнутри. Ошалевший парень безумно припрыгивал и скреб себе лодыжки. Друг схватил его за руку и потащил в сторону озера. Ника сидела в корнях сосны и безучастно смотрела им вслед. Необычайная легкость наполнила ее. Все случившееся показалось далеким сном, в котором все еще маячили какие-то пестрые тени.
Тело убитой волчицы позади ловчего подпрыгивало в такт лошадиному шагу и терлось о его спину. Вскоре спина начала зудеть, а затем зачесалось все тело. Ловчий соскочил с коня и с омерзением стянул за хвост мертвую волчицу. Его благородный спутник не возражал, чесотка началась и у него. Не переставая чесаться, всадники понеслись галопом в сторону реки, где был разбит их бивуак. Не успев спрыгнуть с коня, наследник правителя Восточной Померании приказал немедля готовить походную баню. На песчаную отмель быстро стащили прибрежные валуны. Вскоре они уже грели свои гранитные бока в ярком пламени кострища. Не дожидаясь, когда пропадут последние язычки пламени, измученный чесоткой сын герцога велел ставить над камнями походный шатер. Вскоре из-под его полога повалил пар. Слуга не переставая поливал раскаленные камни. Вода зло шипела, обволакивая до крови исчесанные тела ловчего и его господина горячим туманом. Чесотка их больше не одолевала. Они провалились в блаженное небытие, позабыв обо всем на свете. Даже звон выпавшего из рук слуги ковшика не потревожил их сон. Сам слуга с трудом отвязал полог и выкарабкался наружу. Он лежал подле шатра и, как выброшенная на берег рыба, хватал ртом воздух. Перед его глазами все еще стояло пунцовое безжизненное лицо первого наследника Восточной Померании. Угоревший слуга попытался позвать на помощь, но его сиплые всхлипывания подняли лишь слабый фонтанчик из прибрежного песка. Он обессиленно закрыл глаза. Речной ветерок хлопал отвязанным пологом шатра и разносил по берегу приятный запах дымка.
