Но Думери не видел притоков, в которые могли бы свернуть «Солнечные луга». У него не было оснований опасаться, что матросы солгали ему, сказав, что баржа идет в Сардирон.
Разумеется, за пределами городских стен Думери чувствовал себя не столь уверенно, как под их защитой. Но с другой стороны, и внешний мир уже не представлялся ему таким зловещим.
С приближением вечера небо все более затягивали облака, но дождь так и не пошел.
В сумерках баржа ошвартовалась у берега. Канатом ее привязали к крепкому дереву, а пятеро матросов и Думери уселись обедать. Еда практически не отличалась от той, что они ели за ленчем. Когда все насытились, Думери поинтересовался, далеко ли плыть до Сардирона.
— Шестиночье или около этого, — ответил ему Келдер Неулыбчивый.
— Быстрее, чем с буксиром, — добавил Нарал Болтливый.
Думери уже догадался, что баржу тянет за собой сильф, невидимое, послушное только магам существо.
— А где вы взяли сильфа? — спросил он.
— Это не наш сильф, — объяснил Келдер. — У барона, который купил это стадо, при дворе есть чародей. Он и послал сильфа. Нам надо быстро добраться до его поместья, иначе бычкам не хватит корма. А барон любит жирную и нежную телятину. И потом, ни весла, ни паруса в скорости с сильфом не сравнятся. Да и мороки меньше.
Нарал хмыкнул:
— Не хватало нам еще махать веслами.
Вскоре народ начал укладываться спать. Четверо матросов залезли в крошечный закуток под палубой на корме, где впритык стояли четыре узкие койки.
Пятый, Келдер, заступил на вахту, то есть остался сидеть на корме.
Думери дали рваное коричневое одеяло и предложили лечь на кормовой палубе шириной четыре фута и длиной не больше пятнадцати.
Ограждение отсутствовало, так что ничто не мешало ему во сне свалиться в воду.
Впрочем, он мог лечь спать и внизу, рядом с бычками. Они, правда, могли пройтись по нему копытами или наложить на него кучу свежего навоза. Последнего внизу и так хватало: после ужина Думери к лопате не прикасался.
В конце концов он улегся на палубе, но, несмотря на усталость, заснул не сразу: мешали покачивание баржи и идущие снизу запахи.
Наконец мальчика сморил сон. Засыпая, он подумал, что сегодняшние его приключения закончились, но ошибся. Полчаса спустя ему начали сниться сны.
Он увидел себя на улице Магов, шагающим от дома к дому. Кого-то он искал, но не знал, кого именно.
Поначалу ни одна из дверей не открывалась, никто не отвечал на его стук. Потом он увидел, что все двери и так открыты, только он этого почему-то не замечал. Он подбежал к одной и столкнулся нос к носу с Тетераном.
С Тетераном ему говорить не хотелось, поэтому он поспешил к другой двери.
Но и там его встретил Тетеран.
Опять Думери отвернулся, но Тетеран вновь возник перед ним. Выше ростом, исхудалый донельзя.
— Привет, Думери, — поздоровался чародей.
Снова Думери отвернулся, чтобы увидеть перед собой очередного Тетерана.
— Извини, что беспокою тебя, но твои родители очень уж волнуются. Ты уехал, не предупредив их, и они хотят знать, все ли с тобой в порядке. Они наняли меня, чтобы я нашел тебя и убедился, что ты в полном здравии.
Думери поворачивался, поворачивался, поворачивался, но никуда не мог деться от Тегерана.
— У меня все отлично! — сердито воскликнул Думери. — Уходите и оставьте меня в покое!
— Зря ты сердишься. Твои родители заплатили мне за то, чтобы я поговорил с тобой во сне. Я не собираюсь возвращать тебя в Этшар. Они просто хотят знать, как ты себя чувствуешь. Твоя мать очень нервничает.
— У меня все отлично! — повторил Думери.
— Тогда сам ей это и скажи. — Тетеран отступил в сторону, и Думери увидел, что дверь в его доме на улице Магов на самом деле ведет в их дом в Гавани. — Входи, она ждет.
С неохотой Думери повиновался. Прошел в коридор, и навстречу из гостиной выплыла Фалеа.
— Думери! — воскликнула она. — Это ты?
— Я, — в голосе Думери слышалось сомнение, — а это ты?
— Разумеется, я! — ответила Фалеа. — Или, по крайней мере... Я не знаю. Не понимаю я этой магии. Да и какая разница? Важно другое: Думери, где ты?
— На барже для перевозки скота, — ответил Думери.
— Где?
— На барже для перевозки скота. Знаешь, такое судно с плоским днищем, на котором возят бычков и коров.
