Юноша непроизвольно вздрогнул, но, быстро оправившись, спокойно поднял глаза на своего собеседника.
Перед ним стоял в своем белом одеянии, скрестив руки на груди, с мрачным видом, Флореаль-Аполлон: сардоническая улыбка играла на его толстых красных губах.
— Я доволен, папа Воду, — простодушно отвечал юноша, — и прошлой ночью и этим утром!
— А, — заметил Флореаль-Аполлон, устремляя на него пронизывающий взгляд, как бы желая проникнуть в глубину его души. — Ты что находишь, что прошлая ночь была приятна для тебя?
— Да, — сказал он, — и эта ночь предвещает много приятного!
— Что же тебе сделал твой господин, что ты так сильно ненавидишь его?
— Что он мне сделал? Но ты же сказал это сам сейчас, папа Воду!
— Как?!
— Он — мой господин! — вскричал со смехом юноша, бросая сверкающий взгляд на Флореаля-Аполлона.
— Так, — пробормотал Флореаль-Аполлон в полголоса. — Я не ошибся в нем. — Потом, громче, добавил: — Куда же ты идешь сейчас?
— В Леоган, чокнуться с мамашей Нереиной.
— И только?
— Потом я думаю посетить Жюли, мою хорошую знакомую, красивую прачку из Бизотона.
— А ты любишь Жюли?
— Я должен жениться на ней.
— Но это еще не основание, — с иронией заметил Воду, потом добавил: — Послушай, ты мне нравишься. Ты можешь быть мне верным?
— Да, для тех, кого я люблю!
Флореаль-Аполлон бросил на него странный взгляд.
— А меня ты любишь? — резко спросил он.
— Почему же нет? Вы ведь не сделали мне никакого зла.
— Хочешь ли ты служить мне?
— Я не могу покинуть своего господина.
— Успокойся, я не требую этого.
— Если так, я согласен.
— Будешь ли ты мне верен?
— Да.
— Поклянись священной змеей!
— Клянусь!
— Хорошо! Смотри, дитя, ты знаешь, к чему обязывает тебя эта клятва, — проговорил негр зловещим тоном, который заставил задрожать бесстрашного юношу.
— Я сдержу клятву, папа Воду!
— Следуй за мной!
— Идите вперед, папа Воду, а я за вами. Где вы пройдете, пройду и я.
— Хорошо!
Флореаль-Аполлон быстро углубился в лес с уверенностью человека, которому прекрасно известна дорога.
Марселен с решительным видом шагал позади негра, хотя его сердце невольно сжималось от страха. Но отступать ему было уже слишком поздно: к тому же юноша уже обрек свою жизнь в жертву преданности своему господину.
В течение целого часа шли наши спутники, все более и более углубляясь в эту роскошную тропическую природу, величественное спокойствие которой, казалось, еще никогда не нарушалось шумом шагов человека.
На всем протяжении пути они не обменялись ни одним словом. Тщетно Марселен, дабы показать свое спокойствие духа, принимался напевать в полголоса какую-то песенку: повелительный жест спутника каждый раз останавливал его.
Юноша был хорошим ходоком в лесу, однако он совершенно перестал ориентироваться в направлении, которым они шли, в этой однообразной массе зелени, в переходах по бесчисленным оврагам и мрачным лагунам, осененных гигантскими деревьями. Сквозь чащу леса почти не было видно неба и только редкие солнечные лучи, проникая сквозь густую листву, немного рассеивали царивший здесь таинственный мрак и слабо освещали дорогу. Наконец, Флореаль-Аполлон остановился. Марселен с любопытством оглянулся вокруг. Они находились на обрывистом краю огромной, шириной, по крайней мере, футов пятьдесят расщелины. В глубине ее протекал ручей.
— Гм! — пробормотал юноша. — Интересно знать, как мы переберемся через эту расщелину?
Но его спутник молча наклонился, разрыл кучу сухих листьев и вытащил оттуда длинную, узловатую веревку с железным крюком на конце. Один конец этой веревки он обвязал вокруг толстого ствола бавульника, росшего на самом краю пропасти, а другой бросил в бездну.
— Вот наша дорога! — сказал он обращаясь со зловещей улыбкой к юноше.
— Хорошо! — ответил тот
— Я спущусь вперед, — продолжал Флореаль-Аполлон, — а ты потом, когда я скажу тебе. Держись крепче за веревку, если ты не хочешь упасть с высоты двести футов. Ты надеюсь, не боишься, дитя?
— Ба, — со смехом отвечал юноша, — зачем мне бояться?! Не беспокойтесь за меня! Ведь я сказал, что пройду везде, где вы пройдете!
— Ты храбрый малый.
— Кажется, я уже достаточно это доказал в прошлую ночь.
