– И вот ты вернулась со своей встречки, поцеловалась со мной, трахнулась со мной, – продолжал Джулиан. – И какой же у тебя был план, интересно? Так. Ты спросила меня о моих русских друзьях. Ты, может, при “жучке”? Надеялась меня записать?
Господи, вот же смышленый мудила. Все-то он вычислил.
– Теперь не получится. Ты же голая, так? На твоем прекрасном меднокожем теле никаких “жучков”, фонарик, – если только не в жопе. Я там не бывал, да? Ты меня туда не пускаешь. Может, через минутку побываю. Или он у тебя в одежде? В той, которую ты не хотела дать мне снять, перед тем как мы пошли в постель? В той, рядом с которой ты бы хотела остаться, когда предложила мне заняться любовью на полу?
Боже, да этот чувак мысли читает. Он разводил ее с самого начала.
Джулиан поддал еще немного громкости музыке.
– Я позже гляну. В платье он у тебя зашит, что ли? Наверное, в лифчике. Прикольно, да? Жучок в лифчике – игра слов. Печально это будет – копаться в твоей одежде. В твоем милом бельеце. В том, что я тебе купил. После того, как тебя не станет.
– Не станет?
– Я любил тебя, фонарик. А ты все испортила, тупая ты блядская сука.
– Джулиан, прошу тебя.
В дверь постучали. Громко, уверенно. Достаточно громко, чтобы звук пробился сквозь пульсирующую музыку, источаемую фалангой ультрасовременных аудиоколонок.
– Друзья мои, – сказал Джулиан. – Русские друзья.
Малика понимала, что надо бежать в гостиную. Хватать лифчик и орать, чтоб поспешили на помощь. Лифчик – в десяти метрах. Возможно, крик долетел бы и от кровати, но не при такой музыке.
Блядь, до чего же умно это – врубить на полную громкость.
Она дернулась бежать.
Но он был наготове и легко ее остановил, схватив за руку. Развернул к себе и ударил кулаком по лицу. Господи, во сила-то. И бить тоже умел. Подготовка в частной школе, само собой. Там все еще занимались боксом. Но, видимо, больше не говорили никогда не бить девочек. Другой печальный аспект – новое гендерное равенство. Он сбил ее с кровати, и не успела она подняться, как он ее уже настиг. Перекатил, заломил руку, придавил к полу лицом вниз.
– Тс-с, моя малютка-шпионка. Никто тебя не услышит. Музыка.
Боно по-прежнему так и не нашел, что искал[148], а вот Джулиан – очень даже, равно как и русские, колотившие в дверь.
Малика закричала. Свободной рукой Джулиан схватил ее за волосы и ударил лицом об пол. Малика подумала, что, наверное, сломан нос. Возможно, выбиты кое-какие зубы. Во рту кровь. Кричать она больше не могла, даже если б хотела.
Музыка словно бы сделалась громче.
Джулиан вскинул Малику на ноги и повел, подволакивая, к двери. Не успели они миновать и полпути, она почувствовала, что отключается.
Малика осознала, что Джулиан выпускает ее из рук, что она падает на пол, а дальше – ничего.
Поначалу Мэтлок, Клегг и Тейлор поздравляли друг дружку, что все сработало так гладко. Передатчик транслировал великолепно. Они слушали, как Малика возвращается домой. Болтовня. Ее благородные попытки свернуть разговор на Россию.
– Неплохо, но рановато начала, – пробормотал Мэтлок. – Надо было подождать немножко.
Они слышали, как Джулиан заявил, что не хочет разговаривать. Услышали, как они занялись любовью.
Смогли вообразить эту сцену – как Джулиан начинает раздевать Малику, и ее попытки не расставаться с лифчиком.
– Мощная девчонка-то, – сказал Мэтлок. – Думаю, у нее все получится как надо.
Они поняли, что Малике не удалось остаться при передатчике, и потеряли связь, когда Джулиан настоял на том, чтобы они с Маликой отправились в постель.
Далее тишина. Понятно было, что передатчик работает, но никаких звуков вблизи него не раздавалось.
Оставалось лишь сидеть и ждать. Минут через сорок послышалась музыка.
– Бля, – сказал Мэтлок. – Музыка. Последнее, что нам тут надо. Между прочим, “Дерево Джошуа” у “Ю-Ту” – отличный альбом.
– Дедовская, – заметила Клегг. – Точно его выбор, а не ее.
Мэтлоку сделалось не по себе.
И тут музыка стала громче.
– Это намеренно? – сказала Клегг. – Вам не кажется, что он что-то подозревает?
Долго раздумывать над этим не пришлось: Тейлор, наблюдавший в бинокль, подал голос.
