Первой меня увидела сестра Джоан Вейн. Она оставила свое место и быстрым шагом пошла по центральному проходу.
— Почему вы здесь? — спросила она строгим голосом. — Вы должны быть в локуториуме. И еще привели сюда этих братьев. — Она нахмурилась, посмотрев на брата Эдмунда и брата Ричарда.
Я была настолько потрясена при виде мертвой настоятельницы, что ничего не ответила сестре Джоан. Никак не могла поверить случившемуся. Я всю дорогу обдумывала, что скажу настоятельнице Элизабет, представляла, что она ответит мне своим тихим вкрадчивым голосом.
Сестра Джоан схватила меня за руку и подтолкнула к братьям, которые ждали у входа в часовню. Меня не удивило, что она командует в монастыре: эта женщина всегда была строгим циркатором и неуклонно следила за соблюдением устава.
Брат Ричард спросил у нее:
— Это ваша настоятельница?
— Да, — кивнула сестра Джоан. — Господь призвал ее к Себе.
Братья перекрестились.
— Когда? — поинтересовался брат Эдмунд.
— Сегодня утром, — ответила она. — Я знала о вашем прибытии, но не думала, что вы появитесь так скоро после курьера из Лондона. У меня не было возможности предупредить сестер. Я хотела, чтобы у них было время проститься с настоятельницей Элизабет, прежде чем ее похоронят.
При упоминании о похоронах с моих губ сорвался глухой стон, из глаз хлынули слезы и ручьями побежали по щекам. Сестра Джоан не обращала на меня внимания.
— Хорошо, что я приехал, — заявил брат Ричард. — Потому что дел теперь предстоит много. Мне прекрасно известна процедура выборов новой настоятельницы. Следует немедленно написать и разослать письма.
Сестра Джоан вскинула острый подбородок. Она и без того была высокого роста, а теперь стала казаться еще выше.
— В этом нет необходимости.
— Нет необходимости? — изумился брат Ричард. — Но почему?
— Я — новая настоятельница Дартфорда, — с гордостью объявила она.
Брат Ричард посмотрел на нее как на сумасшедшую.
— А можно узнать, чьей властью? — спросил он наконец.
Тут за спиной у нас произошло какое-то движение. В нескольких футах сзади остановились три монахини и уставились на нас. Это были мои товарки-послушницы сестра Винифред и сестра Кристина, а между ними возвышалась мощная фигура сестры Агаты, начальницы послушниц. За ними столпились другие монахини, пытающиеся разглядеть нас.
— Эдмунд, неужели это ты? — дрожащим голосом, недоуменно моргая, проговорила сестра Винифред.
Брат Эдмунд шагнул к ней, на его лице загорелась добрая улыбка. Они были очень похожи.
— Да, дорогая сестренка, — сказал он.
Сестра Винифред неуверенно перевела взгляд с него на меня.
— И сестра Джоанна здесь? — выдохнула она. — А нам говорили, что она в Тауэре.
— Хватит болтать! — оборвала ее сестра Джоан. — Мы поговорим, когда выйдем из церкви. Сестра Агата, идемте с нами. — Она возвысила голос, чтобы ее слышали все монахини. — Прошу вас, сестры, все должны оставаться здесь. Вы, каждая в свою очередь, будете нести ночное бдение у тела. Утром усопшую обмоют и запеленают в саван. — Эти слова вызвали новый взрыв рыданий. Сестра Джоан, возвысив голос еще сильнее, прокричала: — Я скоро вернусь! А пока вы должны отдать дань уважения нашей возлюбленной настоятельнице! — Она смерила меня уничижительным взглядом и добавила: — Пусть даже она и не у всех пользовалась уважением.
Я увидела, что сестра Винифред, донельзя расстроенная и взволнованная, повернулась к своей подруге-послушнице. Сестра Кристина обняла ее и через плечо Винифред, которая была ниже ростом, бросила на меня сердитый, подозрительный взгляд.
Отирая слезы со щек, я последовала из часовни за сестрой Джоан и сестрой Агатой, братья замыкали шествие.
Через несколько мгновений мы оказались в зале капитула рядом с церковью. Сестра Агата, нервничая, зажгла свечи.
