— Мы ведь уже почти пришли? — спросила я.
— Да. Смотрите. — Она подняла свечу, свет распространился чуть дальше, и я увидела в конце туннеля ступеньки. При этом ее рука снова задрожала, и служанка бросила на меня виноватый взгляд. Мы обе понимали, что именно здесь, в Белой башне, риск попасться особенно велик.
Я переместила тюк с бельем на левое бедро и положила правую руку на плечо Бесс.
— Аллилуйя, хвалите имя Господне, хвалите, рабы Божьи! Воздвигните руки ваши к святилищу и благословите Господа Бога вашего! Взываю к Тебе, Господи, услышь голос мой! Да будут уши Твои внимательны к голосу моему, когда я взываю к Тебе, и защити меня! Аминь.
— Это было прекрасно, — прошептала Бесс.
— Слова святого Доминика, основателя моего ордена, — печально улыбнулась я.
— Госпожа, клянусь, я не подведу вас.
— Ты уже сделала для меня больше, чем кто-либо, с тех пор как… — Мой голос замер — перед моим мысленным взором появилось лицо Джеффри Сковилла: глаза молодого констебля были полны боли. Последние слова, которые он слышал от меня, стали для него жестоким оскорблением. Но сейчас не время предаваться воспоминаниям. Усилием воли я выкинула эти мысли из головы. — Идем, Бесс.
Мы поднялись по ступеням наверх, и Бесс отперла дверь в Белую башню.
Мы вошли в такой широкий коридор, что пламя от свечи даже не достигало дальней стены. Здесь стояла полная тишина. Я знала, что покои сэра Уильяма и леди Кингстон находятся в Белой башне, как и покои впавшей в немилость племянницы короля леди Маргарет Дуглас. А внизу еще, возможно, томится немало других узников, включая и моего отца. Но сейчас, в этом безмолвном жутковатом пространстве, мне казалось, что, кроме нас, здесь никого нет.
Мы с Бесс быстро шли по каменному полу. Здесь воздух был гораздо прохладнее, чем в темном туннеле: слабый ветерок обдувал мою голую шею, хотя нигде никаких окон я не видела. По конфигурации каменной стены я догадалась, что это мощный бастион. По моему телу побежал холодок, когда я подумала о человеке, который некогда создал это сооружение: о великом Вильгельме Завоевателе, о его несокрушимой мощи и невероятной алчности. Он возвел эту крепость пять столетий назад как памятник своей гордыне, а также для борьбы с саксами. Во времена первых королей здесь, вероятно, был громадный зал для приемов. Я подавила в себе нелепый страх при мысли, что сейчас из тени навстречу мне, позвякивая своими кольчужными доспехами, выйдет сам Вильгельм.
Мы прошли через ряд сводчатых помещений. Сквозь огромные окна сюда проникало больше лунного света. Я увидела, как слабые золотистые и алые лучи подрагивают на противоположной стороне одной из комнат — то была не луна и не свеча, а нечто совершенно иное. Я дернула Бесс за руку.
— Там часовня, — быстро проговорила она, не останавливаясь.
Значит, это были витражные окна. Хорошо бы помолиться в часовне о помощи свыше, но времени на это у нас, конечно, не было.
Еще несколько мгновений — и я увидела мерцающее вдали пламя, более сильное, чем от свечи, и поняла: именно туда мы и направляемся. Мое сердце забилось чаще, я поспешила за Бесс.
Под факелом стояли стол и пустой стул. Я услышала шаги, и вскоре появился бифитер — высокий, с длинной черной бородой.
— Привет, Том, — сказала Бесс.
Я подняла повыше кипу с бельем, чтобы закрыть нижнюю часть лица, хотя от этого движения почувствовала боль в руках.
— Бесс, ты зачем пришла? Я тебя тут никогда раньше не видел. — Голос Тома звучал дружелюбно.
— Велено отнести свежее белье тому узнику из благородных, которого держат в южном коридоре, — пояснила она.
— Ночью?
— Завтра его будет допрашивать сам герцог Норфолк. Ты же знаешь, он не любит, когда от лордов и леди дурно пахнет.
Том ничего не сказал. Мое сердце забилось еще чаще. Я стояла, уставившись на пустой стул: не хотела встречаться с бифитером взглядом.
— Мать моя, да никак это Сюзанна! — вдруг радостно воскликнул он. — Вот так встреча!
Я стояла ни жива ни мертва.
— Я и не знала, что Сюзанна твоя подружка, — попыталась пошутить Бесс, но голос ее звучал напряженно.
— Мы не виделись больше года — верно, куколка? Ты все время в Бошаме да в Бошаме.
