Гребцы провели лодку под мостом. Вода плескалась у влажных каменных арок. Вспомнив о том, что надо мной выставлены головы казненных, я вновь содрогнулась и зажмурилась.
Я распахнула глаза, лишь почувствовав осторожное прикосновение руки к плечу. Взяла платок Джеффри — тот самый, что он предлагал мне на Смитфилде, отерла им лицо.
И посмотрела на своего спутника.
— Мне очень жаль, что так получилось, — сказала я. — Правда, жаль.
— Я вам верю. — Усмешка искривила его губы, но в ней не было ни издевки, ни злости. Затем Джеффри взглянул куда-то поверх моего плеча, и улыбка моментально исчезла с его лица. Я буквально почувствовала, как все его тело напряглось.
Наша лодка поворачивала. Мы вошли в узкий канал с высокими каменными берегами. Над нами возвышалась громадная квадратная чернота, закрывавшая низкие звезды и хлипкие серые облака. Сомнений не осталось: мы въезжали в Тауэр.
— Это вопрос выбора: крест или корона, — сказал Джеффри Сковилл таким тихим голосом, что его едва было слышно сквозь плеск воды.
— Что? — не поняла я.
— Каждый из нас должен сделать выбор, — пояснил констебль. — Бунтовщики с Севера предпочли крест. — Он кивнул в сторону жуткого моста, оставшегося позади. — Вы сами видели, каковы оказались последствия.
Было излишне спрашивать у Джеффри, чему привержен он сам. Выбор для него был прост. Что же до меня, то я не могла не вспомнить сэра Томаса Мора, блестящего мыслителя и отважного человека, который на эшафоте сказал: «Я умираю преданным слугой короля, но Бог для меня превыше всего». «Каково это — принять мученичество?» — не раз спрашивала я себя.
На протяжении тех нескольких минут, что мы добирались до Речных ворот Тауэра, я молча молилась. Вы хотите знать, о чем? Я возносила молитвы за упокой души Маргарет, за выздоровление отца, за освобождение Джеффри Сковилла. Я просила Господа, чтобы Он дал мне силы и мудрость, чтобы направлял меня в речах и действиях. И наконец, я молилась о милосердии.
На узкой каменной пристани, соединенной с массивной кирпичной стеной, нас ждали две группы людей. По бокам арочного прохода горели факелы, распахнутая пасть ворот была готова поглотить нас.
Члены большей группы, облаченные в ярко-красную с позолотой форму, помогли гребцам причалить к пристани. Затем один из них наклонился и протянул мне руку, стараясь не встречаться со мной взглядом.
Едва лишь я оказалась на пристани, как из второй группы выступил вперед какой-то человек: молодой, с аккуратно подстриженной бородкой и выразительными беспокойными глазами.
— Госпожа Джоанна Стаффорд, вы поступаете на попечение служителей Тауэра, — провозгласил он гораздо громче, чем это было необходимо, ибо стоял совсем близко. — Бифитеры,[8] заберите их.
Я услышала, как за спиной у меня упало что-то тяжелое, и обернулась. Джеффри лежал на пристани у ног бифитера.
— Он что, потерял сознание? — спросил молодой офицер.
— Да, господин лейтенант, — поморщился бифитер.
— Этот человек был ранен на Смитфилде, — сказала я. — Получил сильный удар по голове. Он не виновен ни в каких преступлениях. Его зовут Джеффри Сковилл.
Однако, похоже, никто не пожелал меня услышать.
Бифитеры подняли тело Джеффри и грубо потащили его под арку ногами вперед. Я увидела свежую кровь, сочившуюся из-под повязки. Наверное, бедняга ударился головой о каменную пристань.
— Пожалуйста, помогите ему, — обратилась я к лейтенанту. — Ему необходим лекарь.
— Вы здесь не для того, чтобы нам указывать, — ответил он, и губы его от гнева вытянулись в ниточку. — Не забывайте, что вы находитесь под арестом.
— А в чем меня обвиняют? Кто отдал приказ об аресте? — попыталась я прояснить ситуацию.
И тут какое-то движение в дальнем конце пристани привлекло мое внимание. Вперед вышел еще один человек, гораздо старше — лет шестидесяти. Когда он, приблизившись ко мне, вошел в круг света от факела, я увидела, что незнакомец одет богато: темно-зеленый бархатный камзол, пышные рукава украшены декоративными прорезями; на шее — толстая золотая цепочка. Безрадостное, кислое выражение его лица лишь подчеркивало неуместность этого одеяния, более подходившего для празднеств, торжественных приемов при дворе.
