Вронская надулась и замолчала, что Володю очень обрадовало. После бессонной ночи соображалось совсем туго. А когда еще над ухом щебечут и Санта-Барбару разводят…
Получается, убитые близнецы, Саша и Никита Грековы, были однокурсниками Коли Вадюшина. Коля – следователь бросил взгляд в блокнот, где со слов участкового нацарапал адрес парня – живет вон в той «хрущевке», расположенной слева от детской площадки. А чуть правее, за песочницей с качелями-каруселями, за стоянкой для автомобилей, типичная длинная московская «сталинка». В ней расположена квартира Грековых. Но идти туда, наверное, нет смысла. Дед в больнице. Жили они втроем. Участковый говорил, иногда к ним приезжала родственница, помочь по хозяйству. Но постоянно с Грековыми не проживала, прописана в другом районе. Так что найти в этой квартире никого не получится. К тому же ордера на обыск на руках пока нет. С учетом места работы деда погибших близнецов стоит повременить с самодеятельностью и оформить все документы, как полагается. Значит, остается Коля Вадюшин.
– Пойдемте к Вадюшину, – хрипло сказал Седов. И сильно закашлялся.
– Курить надо бросить, – оживилась Вронская. – Ты не представляешь, как хорошо станешь себя чувствовать. Вспомнишь настоящий вкус еды, настоящие запахи. Без сигарет я превратилась в совершенно другого человека!
– Это тебе, мать, только так кажется, – буркнул Володя. – Врединой была, врединой и осталась. И все время лезешь, куда не следует.
Паша примирительно заметил:
– Седов, она же правда помогла. Когда бы мы без нее на этого Вадюшина вышли. Конечно, еще ничего не известно, причастен, не причастен. Но все начинается с такой вот ниточки.
Домофон в подъезде однокурсника убитых близнецов не работал. Володя еще раз заглянул в блокнот и простонал:
– Квартира на пятом этаже. Придется тащиться. Все к лучшему в этом лучшем из миров. Держи, спортсменка и борец с никотином!
И он протянул Лике свой увесистый портфель.
Нужная им дверь распахнулась, когда Паша еще не успел оторвать палец от кнопки противно дребезжащего звонка.
– Коленька, сынок! Вер… Вы к кому?
– Следователь Седов. Мне нужен ваш сын. Вы, – Володя сверился с записями. – Елена Семеновна Вадюшина, правильно?
Рыжеволосая худощавая женщина растерянно кивнула. И ловко одернула фартук, пряча дырку от вырванной с мясом пуговицы на синем байковом халате.
Напряжение вдруг спало с ее лица.
– А, наверное, вы хотите поговорить с Коленькой про Грековых. Ну, конечно! Ребята и в школе вместе учились, и институт один и тот же выбрали. Только, знаете, Коли сейчас нет.
– Он пошел на лекции?
– Не уверена, – с сомнением сказала Елена Семеновна. – Вот, видите. Его сумка с конспектами. Дома осталась. Он в первую смену учится. Я проснулась, пошла сына будить – а его уже нет. Он вчера работал поздно, говорил, что статью надо срочно писать. А еще бритва из ванны исчезла. И… – она запнулась и с видимым усилием закончила фразу: – Рюкзака нет. Кое-что из одежды сын тоже взял.
Оперативник Паша нахмурился, и мама Коли мгновенно переполошилась:
– Что вы, что вы! Не думайте даже! Коля такой прекрасный мальчик. Он и учится хорошо. Вы проходите, я вам грамоты его школьные покажу, за отличную успеваемость.
Вслед за Еленой Семеновной Володя прошел в комнату и сразу понял: здесь парень обитать просто не мог. Вазочки, салфеточки, какая-то исключительно женская дребедень, делающая уютнее скромную обстановку.
Мама Коли распахнула дверцу старенькой чешской секции, вытащила кипу бумаг, фотоальбом.
– Видите, – она трясущимися руками зашелестела грамотами, – за успехи в учебе, за победу в олимпиаде по русскому языку. Вот, соревнования спортивные были. Смотрите, а на этой карточке Коленьке всего годик.
Седов без интереса глянул на снимок серьезного малыша, одетого в темно-зеленый костюмчик. На душе скребли кошки. Сколько он уже повидал вот таких мамаш, что на себе тянут и дом, и детей. А потом передачи в СИЗО и тюрьмы собирают. Драть их деток непутевых надо. Ремнем лупить, чтобы ерундой не занимались. Однако уже поздно. Болят материнские сердца, но все прощают, оправдывают…
