тем был бы и Миклухой. Вот тебе и заброшенность в иной мир. Духовно альдебаранец живет по другим законам, чем землянин, даже если альдебаранец — простой разведчик, ибо взыскует неведомого. За таким, поскольку у него другая духовная организация, очевидно, легче следить
с Альдебарана, по его реакциям определяя степень земной гадости, дикости и животности. Но иногда охватывает этого разведчика, то существо, которое живет в земной оболочке, невероятная тоска по чему-то иному, нездешнему. Это и есть свидетельство его неземного происхождения. Вот что, да, мне кажется…»
Говорил Мишка как всегда спьяну немного косноязычно, но все же донеся на сей раз до собеседников свою мысль. Принялись обсуждать идею и знакомых, с Альдебарана они, или, например, с Кассиопеи, всем хотелось быть с Альдебарана, как-то почетнее казалось. Один Боб Лундин отрицательно мотал головой и бормотал, что новомодные варианты псевдорелигий его не интересуют. Тогда Тимашев подумал, что вполне вероятно для Вёдрина это не просто шутка — насчет Альдебарана, что он, пожалуй, и верит в свою концепцию. Уж очень в словах толстопузого доктора наук звучала жажда трансцендентального обоснования своего бытия.
Речь Вёдрина была запита изрядным количеством водки и портвейна. Илья тоже пил и пытался вообразить себя космическим пленником чуждого мира, чуждого разума, живущим по обычаям туземного племени и просто слегка запутавшимся в туземных отношениях. Это утешало. Только представить, понять, что ты житель иных миров, и — можно ко всему относиться со стороны, конечно, переживая свою оставленность, но зато не испытывая никакого чувства вины и ответственности. Хорошо бы было чувствовать себя существом с Альдебарана, хорошо бы было, хорошо бы, хорошо…
Глава VI
Разговоры в коридоре и в комнате
— Так вы ничего про нее не знаете
— Нет! право, ничего!
— О, так послушайте.
А.С. Пушкин. Пиковая Дама
На какой-то момент сегодня ему удалось представить приятелей и телесную свою оболочку порождением чуждой планеты, враждебной его альдебаранской сущности. И все тщетно, все прахом… Слишком все с ним происходившее его касалось. Не мог он от этого отчураться, отстраниться… Не мог посмотреть на себя извне. Если и мучали его какие потусторонние силы, то очень они с земными его страстями были связаны. «Пусть Альдебаран остается вотчиной Вёдрина», — усмехнувшись, махнул он рукой, подходя к пятиэтажному, почти родному уже для него дому.
Привычное возбуждение охватило его. Он входил в квартиру, где жила сейчас Лина, охотнее, чем к себе домой. Он был уверен, знал по опыту, что, сердитая по телефону, Лина встретит его с радостью, с любовью, — такая вздорная, несчастная, желанная. А он захочет распушить перья и начнет говорить о том, что волнует его, и ему будут внимать. А внимание, казалось ему, окрыляет, возвышает дух, позволяет относиться к себе с уважением. Ох, как Илье это было нужно!..
Позвонив, он ждал, пока ему откроют, глядя на обшарпанную снизу, словно оббитую грязными ногами дверь, и подумал, что это, наверное, маленький Петя, не дотягиваясь до звонка, колотил ногами по нижней филенке. Илья услышал, как поворачивается рукоятка дверного замка, и, одновременно уловив в глубине квартиры чьи-то чужие голоса, сообразил, что черная «Волга», стоявшая у подъезда, очевидно и привезла сюда гостей. Ее шофер спал на переднем сиденье, накрывшись газетой. Но кто могли быть эти гости? Они не входили в его предположения о том, как будет протекать его визит, он даже приуныл немного.
Дверь открыл Петя и обрадованно улыбнулся Илье. За ним, в конце коридора, он разглядел Лину, стоявшую с кухонным ножом в руке, в цветастом фартуке поверх темно-фиолетового вязаного платья с короткими рукавами. В ванной лилась вода, кто-то булькал, полоща рот. Лина, засветившись при виде Ильи, но робко, словно виноватясь за раздраженный телефонный разговор, подошла и встала за Петиной спиной.
Хлопнув по плечу, полуобняв его правой рукой и отстранив слегка с дороги, Илья потянулся поцеловать Лину, чувствуя, что у него перехватывает дыхание, отступает куда-то вчерашний бред и морок
