— Вальхар и Свентхор! — крикнул через плечо Хаакон. — Идемте за мной!
Они двинулись за ним и за сгорбленной фигурой Эльмара. Взошли по ступеням на крепостную стену, прошли по ней на круглую террасу и, миновав еще одни окованные сталью двери, очутились в мрачном помещении башни. Эльмар провел их по спиральной каменной лестнице, потом через пустые коридоры в круглую комнату. По вахнорскому обычаю здесь находился только длинный низкий стол и почетный трон у стены. Зал был довольно светел и удобен. Несмотря на строгую и простую мебель, здесь чувствовалась знатность хозяина. Оружие, которое висело на стенах, должно быть, переходило от поколения к поколению с давних времен. Эльмар нерешительно остановился, потом повернулся к стоявшим сзади и махнул рукой в направлении трона.
— Садись, Хаакон. Сейчас это место принадлежит тебе. — Хаакон нетерпеливо махнул рукой и одним движением снял с головы шлем. Бросил его на стол и подошел к узкому окну.
— Садитесь, ради Гоора, и не обращайте внимания, стою я или сижу, лицом к вам или боком. Древние обычаи, конечно, мудры, но оставьте этикет в покое и дайте немного подумать.
Они неуверенно посмотрели друг на друга и встали на колени вокруг стола. Вальхар и Свентхор сняли шлемы.
— Вальхар! — сказал, поколебавшись, Эльмар. — Правдиво ли это страшное известие, которое дошло до меня? Правда ли, что Аэрскел попал в руки врагов?
— Брат мой, Эрик, — сурово ответил Вальхар, — последнее доверенное лицо зачарованного меча, достойный сын рода Гьерсель, пал смертью героя. Аэрскел был с ним.
— В этом мече была заключена вся мощь Вахнора. Он стоял на страже закона со времен Гальда-Молота.
— Так что же, мы должны сесть и рыдать? — Хаакон внезапно отвернулся от окна. — Разве ты не можешь бороться без помощи таинственных сил? Я не хочу больше слышать о потере этого меча. И если кто-то скажет что-нибудь подобное при солдатах, то я сам перережу ему горло.
В коридоре раздался топот, и высокий залл с офицерскими знаками различия вбежал в комнату.
— Господин! — Он увидел Хаакона и замер в поклоне с рукой у левого плеча.
— Говори! — проворчал Хаакон.
— Господин, кранкаары! И их становится все больше!
— Итак, произошло, — сказал Хаакон, поднимаясь со стула и надевая шлем. — Успела ли войти армия?
— Все на крепостных стенах, господин. Мы вынуждены были открыть все ворота, и часть лошадей осталась снаружи. Город уже переполнен.
— Итак, на крепостные стены, — приказал Хаакон.
Зеленые точки кранкааров сверкали несколькими рядами поперек всего неба. Никаких передвижений, только этот холодный свет. Когда фигуры людей застыли на крепостной стене, овеянные пронизывающим ветром, пламя кранкааров изменило на мгновение свой цвет на розовый. Дальнобойная артиллерия Виргенгаарда брызнула струями огня, заливая светом окрестности. Ударила волна мгновенно раскаленного воздуха. Земля задрожала, но враги были слишком далеко.
Потом что-то произошло. Сначала на людей как будто упала огромная тяжесть, прижимающая к земле, затем наступило ощущение легкости, и, наконец, всех охватила слабость. Вальхар почувствовал, что теряет сознание. Оружие с лязгом выпало из рук на землю. Он протянул руку, чтобы опереться о край стены, но она не слушалась, словно чужая. Сужающимся зрением Вальхар видел, как она беспомощно скребет стену скрюченными пальцами. Он упал на колени и из последних сил бросил взгляд на территорию крепости. Крепостные стены, внутренние и главные, террасы, далекие дворы все было завалено десятками тысяч тел, беспомощных и безоружных.
Он вспомнил серебряные города рангеллов, уничтоженные налетами, затопленные корабли сверскелов, стройных женщин, застреленных у порогов своих домов, не захотевших приветствовать захватчиков. Но вот такая бесшумная, непонятная смерть? Уже лежа на земле, пытаясь бороться с охватившими его бессилием и апатией, Вальхар всматривался слепнущими глазами в растущие фигуры кранкааров.
Над крепостью Трех Колодцев вставал рассвет.
Масло вытекало безвозвратно из пластиковой бутылки, булькая и образуя радужные круги на поверхности лужи. Вальхар выругался и поднял бутылку. Это была одна из трех последних в этом сезоне, и вот больше половины бутылки пропало. Еще немного холодной жидкости удерживалось бесформенным белым пятном. Пока не нагреется и не изменит цвет на золотисто-прозрачный — есть шанс. Он схватил ложку и принялся вылавливать и отцеживать. Спасенное масло он вливал через лейку, потому что руки тряслись больше обычного. Вообще день был неудачным. Клиентов мало, толстый полицейский сержант Бриге снова был в стельку пьян, перевернул два столика, вылил кока-колу и разбил единственный музыкальный автомат. А потом принялся бить кулаками в гофрированную жестяную стену и, уже уходя, бросил бутылку от кока-колы в лампу, освещавшую вывеску над дверью. Расходы составили по меньшей мере пятьдесят соль. О жалобе нельзя даже и мечтать. Еще не было случая, чтобы вахнорец, владелец убогой жестяной будки snack-bar'a, выиграл дело с человеком, особенно с полицейским, даже таким паршивым, как сержант Бриге. Вальхар вздохнул.
