В 20.00 заговорщики были в сборе. За Лукьянова можно было не волноваться, он уже находился в Москве, звонил Крючкову из машины, что едет. Задерживался только Янаев. Вице-президент объявился с получасовым опозданием, причем, изрядно навеселе. В 20.40 пришел Анатолий Лукьянов — он успел побывать у себя в кабинете, взял там Конституцию СССР и Закон о ЧП.
За столом, покрытым зеленым сукном, собралась вся президентская рать…
Еще за полгода до августа 1991 года мэр Санкт-Петербурга Анатолий Собчак в своей книге «Хождение во власть» написал:
«Мы часто повторяли это выражение «команда президента». Но по сути у Горбачева никогда не было своей команды. Большую часть своей политической карьеры периода перестройки он вынужден был бороться с партийными функционерами уже отжившей эпохи. Эта борьба была весьма драматична: заключая вынужденные соглашения с одними, он избавлялся от других. Подчас за бортом политической лодки в результате таких маневров оказывались целые группы противников нового курса.
Горбачев умело маневрировал между рифами, действуя всегда в меньшинстве и проявляя чудеса изобретательности. Но в тот момент, когда его стали окружать по-настоящему умные, сильные и независимые и весьма компетентные люди, пользующиеся уважением всей страны, он, привыкший работать и действовать среди временщиков партийной пирамиды, не смог понять качественного изменения в своем ближайшем окружении, не смог опереться на опыт и мудрость своих соратников и советников.
Яковлев, Шеварднадзе, Бакатин, Шаталин, Петраков… Именно они первыми увидели отступление президента, если не сказать прямо — его откат от им же начатого дела. И они — один за другим — оставили президента, ибо понимали, что любой компромисс возможен лишь до определенного предела…»
Но президент, словно не слышал многочисленных предостережений, словно не желал видеть очевидное — то, что места вытесняемых, изгоняемых реформаторов в его ближайшем окружении занимают люди, у которых есть немало серьезнейших оснований для того, чтобы выступить против него.
