Когда началась война, Горбачеву было всего 11 лет. Его станица на три месяца была оккупирована немецкими войсками. Советский политолог Леонид Гозман так комментирует в журнале «Огонек» этот факт из биографии президента: «Немцы были врагами, с которыми сражался на фронте его отец. Но он увидел не карикатурных персонажей советской пропаганды, а живых людей, и это было первым опытом понимания того, что пропагандистские стереотипы упрощают, примитивизируют мир, а значит, и относиться к ним, в том числе и к стереотипам о собственной стране, стоит с осторожностью».
В 1941 году Язов ушел добровольцем на фронт, приписав себе лишний год. В армию брали только с 18 лет, а ему не было и 17.
Он похоронил многих своих однополчан, прежде чем война закончилась. Сам не раз смотрел смерти в лицо. Дважды был ранен.
Для Язова немцы на всю жизнь остались неприятелями: боль от ран, полученных на фронте, мешала поверить, что те, кто на войне, может быть, стрелял в него, искренне говорят о дружбе и желании помочь СССР.
Язов смог закончить школу лишь в 1952 году уже в звании майора, совмещая занятия со службой и заботой о семье.
Горбачев закончил юридический факультет Московского государственного университета — эпицентр студенческого свободомыслия в СССР. Здесь он подружился со Зденеком Млынаржем, одним из будущих лидеров «Пражской весны». Годы студенчества зародили в нем стремление к реформаторству — отмечают многие биографы президента.
Демократические преобразования Хрущева для Язова обернулись массой осложнений, привив настороженность ко всякого рода реформаторству. Армия сокращалась, и ему после окончания Военной академии им. Фрунзе досталась всего лишь должность командира батальона. Офицера, прошедшего войну, имевшего опыт командования отдельной частью и окончившего академию с Золотой медалью, такое назначение разочаровало. Но это было только началом мытарств. Вскоре Язова перевели на еще более непрестижную должность начальника полковой школы для новобранцев. Затем последовал перевод на скромную должность старшего офицера в Управление боевой подготовки Ленинградского военного округа. Лишь в 1961 году он становится командиром полка. За плечами было уже двадцать лет службы! Из них четыре под пулями врага.
В 1962 году его полк тайно перебрасывают на Кубу. Карибский кризис преподнес ему урок политического лицемерия. Всему миру твердили, что на Кубе нет советских войск, а Язов под эти заклинания укрывался со своим полком в джунглях. Офицеры и солдаты были переодеты в гражданское и выдавали себя за «аграрных специалистов».
Горбачев и Язов смотрели на одни и те же события совершенно разными глазами, извлекая из них абсолютно противоположные выводы. Даже личная жизнь у них сложилась по-разному. У Горбачева счастливо, у Язова, как он сам отметил в своей биографии, «благополучие чередовалось с горем и значительными переживаниями». В 1947 году от ожогов умерла дочь. В 1975 году от рака — жена. Он женится на своей сверстнице, оставшейся без мужа. В 1991 году едва не похоронил и ее. За два месяца до часа «X», 19 мая, (19 — несчастливое число для Язова!) он вместе с Эммой попадает в аварию. Удар тяжелой машины пришелся как раз по тому месту, где сидела жена. 53 дня провела Эмма Язова в реанимации. Врачи спасли ей жизнь, но тяжелые травмы обрекли ее на постоянное недомогание.
Груз прожитого тянул Язова назад. На переговорах по разоружению он сражался за каждый артиллерийский и автоматный ствол, отстаивая безнадежно устаревшие «пехотные» концепции.
Будучи неопытен в искусстве закулисных интриг, мысля исключительно прямыми категориями, Язов и сам не заметил, как оказался игрушкой в руках политических сил, противостоящих реформам.
Переломным моментом стала встреча воинов-депутатов с Горбачевым. Та самая, на которой так проникновенно выступал капитан Ахаладзе.
Хотя официальная пресса опровергала многочисленные заявления о том, что на этой встрече президенту пришлось столкнуться со «своего рода ультиматумом военных», в действительности так оно и было. Один из участников встречи полковник В. Костин адресовал Горбачеву гневный вопрос: «Нужна ли вообще армия Вам как президенту?!» В демократических государствах военные не могут себе позволить подобный тон в общении с президентами.
