Шон внимательно слушал, время от времени задавая вопросы. И когда Питтман кончил, сложил руки перед собой и, соединив кончики пальцев, произнес:
— Поздравляю.
— С чем?
— Я ворую с двенадцати лет, полжизни провел за решеткой. Трижды ложился на дно, скрываясь от мафии. Имел четырех жен, двух — одновременно. Но в таком дерьме, как вы, не сидел. И все это за два дня?
— Да.
— Достойно «Книги рекордов Гиннеса».
— Видимо, я обратился не по адресу, но хоть развеселил вас немного.
— Вы лучше мне скажите, кто подослал убийцу в ваш дом?
— Понятия не имею.
— Но надо же кому-то представить дело так, что именно вы убили Миллгейта?
— Ничего не могу сказать...
— Проклятье! Не пора ли появиться хоть какой-нибудь самой захудалой идее, приятель? Насколько я понимаю, с того самого момента, как вы совершили в собственной квартире убийство...
— Это случайность.
— Уверен, вашему врагу это на руку. А вам приходится скрываться.
— Выбора нет.
— Зачем вы пошли к специалисту по компьютерам? Для чего разыскали меня? Чтобы я посоветовал вам, как дальше скрываться? Ну, это уж извините.
— А что тут плохого?
— Во-первых, вы не нуждаетесь в моем совете. Вы чертовски здорово сами с этим справляетесь. Во-вторых, если и дальше будете прятаться, наделаете глупостей. Тут-то они вас и заграбастают.
— Но альтернативы не существует.
— Разве? Смените тактику. Станьте охотником, а не жертвой, как сейчас. Видит Бог, у вас есть за кем поохотиться.
— Поохотиться? Вам легко рассуждать.
— Так я и знал, что мой совет вам не придется по вкусу. И я понял из вашего рассказа: вы все время бежите, прячетесь со дня смерти вашего сына.
Уловив в словах О'Рейли намек на трусость, Питтман готов был вытряхнуть из него потроха.
— Задело за живое? — спросил Шон.
Питтман набрал в грудь побольше воздуха, стараясь взять себя в руки.
— Мой совет вам, видно, не по нутру, — продолжал О'Рейли. — Но другого дать не могу. Поверьте, я специалист в этом деле, потому что всю жизнь только и делаю, что бегаю. Но не берите пример с меня, действуйте по-другому.
Питтман внимательно посмотрел на Шона, и его губы тронула улыбка.
— Что здесь смешного? — спросил Шон.
— Вы советуете мне прекратить бег? Но вот уже двадцать лет я бегу не останавливаясь, сам не зная куда.
— К финишной черте, приятель. И если вы все еще не оставили мысли убить себя, сделайте это с гордо поднятой головой. Можете прикончить себя, дело ваше. Но не дайте этим выродкам решать за вас.
Питтман почувствовал, как к лицу прилила кровь. Но не потому, что он сердился на Шона. «Выродки», как сказал взломщик, вызвали его гнев.
Некоторое время он не в силах был ни говорить, ни двигаться, будто в ступоре. Затем покосился на Шона.
— Смерть сына... — начал он и осекся, не зная, стоит ли говорить об этом.
О'Рейли с явным любопытством ждал продолжения.
— Смерть сына повергла меня в такую ярость, что и описать невозможно. Я ненавидел врачей, ненавидел больницу. Хотя не по их вине погиб Джереми. Они не допустили ни единой ошибки. Но ненависть моя искала выхода. Я должен был найти виновного. В противном случае следовало признать, что Джереми пал жертвой космических сил, природной случайности, что так уж ему написано на роду. И именно эта мысль сводила с ума. Наконец, я смирился с тем, что врачей не в чем винить, и ополчился на Господа Бога. Поносил его, оскорблял, ненавидел. Но потом пришел к выводу, что и это бессмысленно. Бог не мог отплатить мне той же монетой. Да и я ничего не мог сделать ему. В общем, ярость моя оказалась бесполезной. Я не в силах был вернуть Джереми. И тогда решил свести счеты с жизнью.
Тут Шон погрустнел.
— Гнев. — Питтман стиснул зубы так, что под кожей вздулись желваки. — Миллгейт пытался мне что-то сказать. Назвал имя. «Данкан». Я запомнил. Повторил его несколько раз. Затем он сказал что-то о снеге. Потом произнес: «Гроллье». Не имею понятия, что это значит, но спросить не успел. Едва справился с кислородной трубкой у его носа и кинулся бежать. Но убийца, которого я прикончил у себя дома, похоже, все понимал. Миллгейт, видимо, сказал что-то важное. — Питтман в волнении поднялся и продолжил: — Советуешь, не бегать от них, а наоборот — за ними? Стать охотником? Ладно, на сей раз отыщу виновного.
