Переходным трапом Гендибаль раньше пользовался трижды. Если он и испытывал какую-то неуверенность, ее следовало побороть ради Нови. Не нужно было быть великим специалистом в менталике, чтобы увидеть, как страшна ей сама мысль о том, чтобы ступить в пустоту.
— Я быть страшно… — пролепетала она, забыв все свои успехи в грамматике. — Я делать шаг в никуда…
Тихим, добрым голосом Гендибаль принялся ее уговаривать:
— Я не могу оставить тебя на этом корабле, Нови, потому что должен перейти в другой. Ты должна пойти со мной. Это совсем не опасно, мы наденем скафандры, и они защитят нас от любого вреда. И еще: ты не упадешь, даже если отпустишь поручни — останешься совсем близко, рукой можно достать. Я помогу тебе. Пойдем, Нови, покажи мне, какая ты храбрая. Ты храбрая, ты умная, ты хочешь стать ученой, правда?
Она не сказала ни слова, а Гендибаль, не желая нарушить прекрасной симметрии очертаний ее сознания, лишь передал ему успокоение.
— Можешь и теперь говорить со мной, — сказал он Нови, когда они облачились в скафандры. — Хорошенько подумай, о чем хочешь сказать, и мысленно говори эти слова, одно за другим. Ты слышишь меня, Нови?
— Да, Господин, — был ее ответ.
Он видел, как движутся ее губы за прозрачным лицевым стеклом шлема.
— Говори, не двигая губами, Нови. В этом скафандре нет звука. Говори умом.
Губы Нови не двигались, лоб наморщился, брови сдвинулись.
— Вы слышите меня, Господин?
— «Великолепно», — подумал Гендибаль. — А ты слышишь меня? — мысленно спросил он.
— Да, Господин.
— Тогда ступай за мной и делай все, как буду делать я.
Они ступили на трап. Теоретически Гендибаль знал, что и как нужно делать, но не сказать, чтобы на практике так уж замечательно все у него выходило. Ноги нужно было держать на ширине плеч и не сгибая, выбрасывать вперед, от бедра. Чтобы центр тяжести тела равномерно перемещался вперед, нужно было попеременно выбрасывать вперед руки. Объяснив все это Нови, Гендибаль пошел по трапу и не оборачиваясь следил за сигналами двигательного центра мозга Нови.
Для новичка у нее все сошло на удивление неплохо, ненамного хуже, чем у Гендибаля. Страх прошел, и она спокойно выслушивала его советы. Гендибаль был очень ею доволен.
Но все-таки она ужасно обрадовалась, когда трап закончился, и они оказались на борту корабля Компора. Честности ради надо сказать, что Гендибаль был доволен не меньше. Сняв скафандр и оглядев внутренний интерьер корабля, Гендибаль не мог не поразиться роскоши и стилю убранства и оборудования. Многие вещи были ему совершенно незнакомы, и он искренне затосковал — как жаль, что у него будет так мало времени, чтобы познакомиться с этими приборами поближе. Правда, ничто не мешало ему вытянуть и поглотить опыт человека, который умел со всеми этими штуками обращаться, но так хотелось настоящего обучения!
Гендибаль обратил взгляд к Компору. Высокий, стройный, ненамного старше его самого, довольно красивый, правда, красота его отдавала мягкостью, слабостью: волнистые пушистые волосы Компора ниспадали на плечи крупными локонами — удивительно светлые, золотистые.
От Гендибаля не могло укрыться разочарование, испытываемое Компором. Мало разочарования — он осмелился испытывать жалость к Оратору, которого воочию видел впервые в жизни! Мало и этого — он не удосужился скрыть своих чувств!
В принципе Гендибаль не имел ничего против — в конце концов, кто такой Компор: он не с Трентора и не сотрудник высокого ранга из Второй Академии — бог с ним, пусть питает какие угодно иллюзии. Даже самое поверхностное исследование его сознания со всей ясностью показывало: он был из тех людей, для кого понятие «власть» связано с внешними проявлениями этого понятия. Иллюзии — иллюзиями, «витать в облаках» никому не запрещается, но только не сейчас.
Гендибаль сделал то, что при общении обычных людей выглядело бы примерно как тыканье пальцем. Резкая боль объяла все тело Компора, сдавила голову. Будто некая невидимая сила кольнула его сознание, напомнив о себе.
Компор излучил глубочайшее уважение к Оратору.
Гендибаль дружелюбно проговорил:
— Я просто попытался привлечь ваше внимание, друг мой. Будьте так добры, сообщите мне о теперешнем местонахождении вашего товарища Голана Тревайза и его спутника Джена Пелората.
