Гендибаль ответил не сразу, ни в коем случае нельзя было подать вид, что он не ожидал этого или не понял, в чем дело. Через мгновение он спокойно, даже отсутствующе спросил:
— Вы полагаете, это как-то связано с полетом Тревайза к Гее?
— Это случилось сразу же после старта Тревайза к Гее. Ведь если Б движется следом за А, весьма вероятно, что А — причина этого движения.
— Ну что ж, похоже, все пути ведут на Гею. Все летят туда — Тревайз, я и Первая Академия. Отлично. Вы хорошо поработали, Компор, — похвалил Наблюдателя Гендибаль, — и вот что мы теперь сделаем… Во-первых, вы покажете мне, как обращаться с вашим компьютером и как с его помощью можно управлять кораблем. Уверен, это не займет много времени. Затем вы перейдете в мой корабль — я успею вложить в ваше сознание сведения о том, как управлять им. Он покажется вам весьма примитивным — собственно, вы могли уже об этом догадаться по его внешнему виду. Вы останетесь здесь, Компор, и будете ждать меня.
— Как долго, Оратор?
— Пока я за вами не вернусь. Не думаю, что я слишком долго задержусь и вы окажетесь за это время в опасности. Но если я все-таки задержусь, можете лететь на ближайшую планету Сейшельского Союза и ждать меня там. Я разыщу вас, где бы вы ни были.
— Слушаюсь, Оратор.
— И не тревожьтесь. Я справлюсь с этой таинственной Геей, а понадобится — и с пятью кораблями Академии.
Литораль Тубинг уже семь лет занимал должность посла Академии в Сейшелле, и работа эта устраивала его целиком и полностью.
Высокий, тучный, он не расставался с густыми каштановыми усами, хотя и в Академии, и в Сейшелле в моде было гладко бриться.
Тубингу было всего пятьдесят четыре, но он уже успел обзавестись скептически-равнодушным отношением ко всему на свете. Как он относился к собственной работе, сказать было трудновато.
Скорее всего, он все-таки любил ее, ведь должность давала ему возможность держаться подальше от политических распрей на Терминусе, а он их терпеть не мог, и вести образ жизни сейшельского сибарита. Зарабатывал он вполне достаточно для того, чтобы обеспечить жене и дочке ту жизнь, к которой они привыкли. Меньше всего он хотел, чтобы привычный уклад его жизни был нарушен.
Кроме того, он недолюбливал Лайоно Коделла, может быть, потому, что Коделл тоже носил усы, хотя, справедливости ради, надо отметить, что усы Коделла значительно уступали усам Тубинга по густоте, длине, да к тому же сильно поседели. Было время, когда в высших политических кругах только Коделл и Тубинг форсили усами, и между ними в этом плане было нечто вроде соревнования. «Теперь, — думал Тубинг, — и соревноваться нечего. По усам я его обставил». Но во всем остальном…
Коделл занимал пост Директора Службы Безопасности уже тогда, когда Тубинг вынашивал мечты занять пост Мэра. Однако от него откупились и назначили послом. Сделала это Харла Бранно для себя, разумеется, но теперь Тубинг был ей только благодарен.
Ей, но не Коделлу. Может быть, из-за того, что Коделл всю жизнь играл роль этакого рубахи-парня, с вечной очаровательной улыбочкой, которая не покидала его физиономии даже тогда, когда он был занят тщательным обдумыванием, каким именно образом лучше перерезать вам горло.
И вот теперь перед Тубингом восседало гиперпространственное изображение Коделла, источавшее, по обыкновению, всю гамму дружелюбия и фамильярности. Физически Коделл пребывал, естественно, на Терминусе, что, слава богу, избавляло Тубинга от необходимости проявлять по отношению к нему знаки гостеприимства.
— Коделл, — заявил Тубинг, — я хочу, чтобы эти корабли были убраны.
Коделл очаровательно улыбнулся:
— О, и я тоже, но старуха так решила.
— Вы вроде бы всегда умели переубеждать ее.
— Иногда, — уточнил Коделл. — Когда она сама была не против. На этот раз не желает ничего слушать… Тубинг, делайте свое дело. Успокойте Сейшелл.
— Я не о Сейшелле пекусь, Коделл. Я за Академию боюсь.
— Как и все мы.
— Коделл, не валяйте дурака. Я хочу, чтобы вы меня выслушали.
— С радостью, но на Терминусе сейчас нелегкие времена, и я при всем желании не могу слушать вас вечно.
— Постараюсь быть максимально краток. Речь идет о возможности гибели Академии. Если эта линия гиперпространственной связи не прослушивается, я буду говорить открыто.
