Тот, кто предписал себе исключительную судьбу, осознанно отсекает все, что способно хоть на градус сбить его с курса. А самоирония – это частица философского отношения к жизни, которое в свою очередь позволяет человеку смириться с неудачей.
И фокус в том, что подлинные Гераклы власти возможный неуспех вообще не берут в расчет. Им противопоказаны любые сомнения. Единственное, с чем они сквозь зубы готовы смириться, – это естественный износ с общепринятым финалом.
Но тут, как вы понимаете, уже не до шуток.
В далеком моем детстве водились конфеты, где на фантике была изображена девочка, дразнящая точно такой же конфетой собачку. Называлось это шоколадное лакомство «А ну-ка, отними!». А вспомнилось мне оно, вы не поверите, в связи с принятием закона о контроле за соответствием расходов чиновников их доходам. В период его обсуждения молва активизировалась чрезвычайно. Народ радостно воспринял тот факт, что госслужащих федеральных, региональных и муниципальных ведомств обяжут разъяснять, откуда они взяли средства на покупку, если ее стоимость превышает доход семьи за три года. Особое одобрение публики вызвала карательная мера: при выявлении несоответствия прокуратура через суд потребует обратить в доход государства незаконно приобретенную собственность.
В социальных сетях, телевизионных и радийных ток-шоу, газетных откликах и досужих разговорах граждане затеяли увлекательную игру «А ну-ка, отними!» (теперь вы уяснили «конфетный след»?). И с воодушевлением принялись придумывать ситуации, когда собачка так и не сможет урвать вожделенную конфету.
Ну, хорошо, говорили одни, закон предписывает впридачу к покупкам самого чиновника учесть приобретения дражайшей половины и несовершеннолетних детей. Но вот отпрыски постарше, состоящие не на подконтрольной госслужбе, а, наоборот, в бизнесе, купят папе с мамой трехсотметровую квартиру, – где тут нарушение? Кто видел, что перед входом в банк папа передал сыну портфель?
Да поймите, перебивали другие, суть не в размере расходов, а в объяснении доходов. Вот покойная бабушка продала перед кончиной семейную реликвию – бриллиантовый гарнитур времен Екатерины Великой. Чек из ломбарда старушка, видно, потеряла, а деньги в тумбочку сложила, на них пять гектаров и куплены. Где тут криминал?
А вот еще вариант, добавляли третьи: состоятельный приятель с безупречной налоговой декларацией предоставляет чиновнику крупный беспроцентный кредит. Скрепленный договором физлица с физлицом. На сорок, а лучше на семьдесят лет (правнуки сочтутся). На эти средства и приобретен пакет акций нефтяной компании. Вопросы есть?
Резвился народ, фантазировал. Все-то ему интересно: и что решение о проверке госслужащего будет принимать его прямой руководитель (а вдруг они в доле? Или, напротив, шеф своего подчиненного сдать хочет?), и что при сборе материала анонимки рассматриваться не будут, зато основанием для проверки может послужить некая «достаточная информация» (батюшки, неужто старые времена возвращаются?)…
А теперь я вам на полном серьезе так скажу: если уж широкие массы столь щедры на выдумку ситуационных моделей, то у тех, кого напрямую коснулся чрезвычайно важный, но конечно же пока не всеохватный новый закон, коллективный разум наверняка работает кратно интенсивней. И можно не сомневаться в его комбинационных способностях. Создают закон сотни людей, а придумывают, как его обойти, – сотни тысяч. Разный, как ни крути, интеллектуальный потенциал.
А народ – его иной раз не поймешь. Ведь всей душой не любит он коррупцию, зло смеется над декларациями министров и губернаторов, где записаны садовые домики на шести сотках, однокомнатные квартиры на паях с женой и автомобильные прицепы. Но порой в виртуальной игре люди куда охотнее ставят себя на место не требовательного правоохранителя, а хитрого подозреваемого. И, войдя в образ, радуются: нас голыми руками не возьмешь, не на тех напали. А ну-ка, отними!
