— Я думаю, что Соколов даже рад происшествию, — говорил Костров. — Эта прогулка будет хорошим испытанием новой машине. Ведь как бы ни были точны расчеты, а проверить их на деле нужно...
На сферическом экране скользили рваные тени, тянулись однообразные нагромождения скал. Иногда на несколько минут возникала оплошная чернота — лунолет проносился над гигантской пропастью, дно которой терялось во мраке.
— На своих двоих тут, пожалуй, не проберешься, — заметил Сергей.
— Можно, — сказал Васюченко. — Левее есть приличная дорога. По самому краю плато. Мы проезжали недавно. В гости к американцам ездили.
— Ну и как они вас встретили?
— Хорошо встретили. Как и положено. С полным уважением.
— Не косились?
— Да нет, ребята вроде неплохие. Спесь-то с них давно уже сбили...
Костров засмеялся.
— Ты что? — удивился Васюченко.
— Вспомнил одну любопытную вещь. Недавно читал я в старинном американском журнале статейку, написанную еще до нашего первого спутника. Автор этак безаппеляционно заявлял, что владеть Луной может только то государство, представители которого первыми на нее высадятся. А все остальные должны будут выпрашивать визы на полеты. Помнится, в статье даже предлагалось послать к Луне ракету с американским флагом это, дескать, будет означать, что Соединенные Штаты уже присоединили к себе сразу всю лунную территорию. А в заключение автор решительно требовал принятия законопроекта, в котором были бы закреплены все эти положения.
— Жаль, что не приняли такой закон.
— Может, и приняли бы, да спутник наш помешал. А после Второй космической ракеты заговорили совсем иначе...
— Чудаки, — улыбнулся Васюченко. — Луна большая, всем места хватит. И действительно, живем здесь в мире и дружбе. Мирное сосуществование — это, брат, чудесная штука!
— Вот мы и прибыли, — сказал Костров. — «Эвдокс».
Он взялся за ручное управление. Лунолет повис в пустоте, мелко вибрируя корпусом.
— Интересно, где Шаффер? — внутри или снаружи, — размышлял Сергей. — Скорее всего, сидит в тоннеле. Как думаешь?
— Конечно, там. Он же работал на большом передатчике.
— Меня вот что смущает. Посадочная площадка у станции больно маленькая. К тому же на ней его вездеход — видишь?
— Ничего, сядем.
— И скала у входа мне не нравится. Сядем — как раз над машиной окажется. А другого места я не вижу...
— Может быть, там опустимся? — указал Васюченко на ровное плато сбоку.
— А потом полкилометра будем прыгать по скалам? Не забудь — Шаффер ранен. Ладно, опускаюсь...
— Вот задача ученым, — заметил Васюченко. — Так расположить двигатели, чтобы можно было остановить машину... чуть не сказал «в воздухе», а самим спускаться, как с вертолета. Здорово было бы, верно? А сейчас из-за этого ядерного огня носа отсюда не высунешь...
Через несколько минут лунолет опустился в пяти шагах от входа в тоннель, где размещалась аппаратура автоматической станции.
Кострову как-то рассказывали, что при выборе места для этой станции было немало споров. Многие американские ученые возражали против предложенного разведчиками места из-за неудобных подходов к нему. Но все решила небольшая пещера в скале. В ней и было смонтировано оборудование. Снаружи остались только чаши локаторов и передающие антенны. Как и остальные четыре американские автоматические станции, «Эвдокс» круглые сутки посылала в пространство сигналы, передавала собранные данные.
Костров поднялся по узкой лестнице к входу в тоннель, который был расположен на высоте пяти метров. Васюченко карабкался следом. Кибернетическое устройство гостеприимно распахнуло перед ними двери шлюза. Через несколько минут камера наполнилась воздухом, и они шагнули в глубину тоннеля.
Станция состояла из трех герметических отсеков, заполненных аппаратурой. Внутри была создана микроатмосфера, и система солнечных батарей и аккумуляторов поддерживала постоянную температуру.
Шаффер сидел на полу, неудобно вытянув перед собой ногу. Цилиндрический шлем был раскрыт, и голова инженера беспомощно свешивалась набок. Его бледное, одутловатое лицо казалось мертвым.
Костров стремительно приблизился к американцу, осторожно взял его голову гибкими металлическими ладонями. Шаффер приподнял синие веки, но тут же они снова опустились.
