У меня даже появилась дерзкая мысль закатиться в торговый центр и купить себе платьице. Но не платье или костюм, требующий под себя достойной обуви, прически, макияжа и всего такого элегантно-благородного (как минимум салфетки из натурального льна), а именно платьице. Легкомысленное и миленькое, с декольте, летящей юбочкой выше колена и несерьезным намеком на рукава. Нежно-розовое, светло-голубое или вообще в горошек. Я бы надела его под мантию на слушание этого опостылевшего дела об утраченной красоте и улыбалась, как Джоконда. И никто никогда не угадал бы мою тайну. Ну, разве что Никита Говоров, он бы что-то понял и подмигнул мне. А я тогда…
Тут я поймала себя на том, что вчерне набрасываю сценарий необременительной пьески, эдакой лавстори, и мысленно надавала себе по рукам. Ну, не с Говоровым же! Он – отличный мужик, но мы уже как-то пытались продвинуть наши отношения, а они не пошли дальше дружеских. Надо приглядеть кого-то другого… Может, Макарова?… Или не надо?
Сам факт возникновения такого вопроса подтверждал, что нынешнее мое настроение не случайно: я – женщина молодая, с соответствующими интересами и перспективами плюс отчетливое дуновение весны. А это, знаете ли, отягащающее вину обстоятельство.
Я залялякала громче и веселее, и тут не в такт запел телефон.
– Слушаю, – протяжно-кокетливо мурлыкнула я в трубку.
– Здравствуй, прекрасная Елена! – игриво приветствовал меня приятный мужской голос.
Он казался знакомым, где-то я его уже слышала, хотя сейчас не удавалось вспомнить.
Ответно поздороваться и прояснить личность своего собеседника я не успела. Он сам представился, продолжив без паузы, как будто вовсе не ожидал моей реплики:
– Это я, Дима Билан, узнаешь?
– С чего бы? – буркнула я, стремительно скучнея в ожидании дальнейшего развития разговора.
До сих пор популярный певец мне никогда не звонил, да и сейчас я явно слушала запись его голоса. А он оживленно вещал:
– У меня для тебя прекрасная новость! Прямо сегодня в косметических клиниках нашего города проходит акция для прекрасных дам бальзаковского возраста…
– Да чтоб тебя!
Я оборвала односторонний рекламный ролик-разговор и отбросила трубку, едва не промахнувшись мимо раскрытой сумки.
Настроение моментально испортилось. Кто только придумал такие фамильярные трюки?
Дама бальзаковского возраста?! Ну, спасибо тебе, дорогой Дима Билан! Сказал бы уж прямо – старушка дряхлая моя. Баба Лена. Старая перечница. Нежно-розовая, светло-голубая, а хотя бы и в горошек, все равно пыльный антиквариат!
Деликатное вроде бы выражение «дама бальзаковского возраста» определенно пахло нафталином, кошками, сердечными каплями и – о, точно, смесью для бальзамирования. Да меня, можно сказать, назвали без пяти минут мумией! Вот тебе и ля-ля-ля.
Я злобно рявкнула клаксоном на торопыгу-пешехода, выскочившего на переход еще на красный, и нервно забарабанила пальцем по рулю.
В этот момент я была солидарна с Элеонорой Сушкиной, отчаянно сражающейся с наступающей старостью. Пусть наступление превосходящих сил прожитых лет нельзя совсем остановить, но как же хочется хотя бы задержать их продвижение! Да, я хочу стареть красиво, но при этом медленно! Максимально медленно!
И, кажется, по этой самой причине не могу осуждать Элеонору Константиновну…
Опять запел телефон. Опасаясь, что это снова звонит бестактная и неделикатная очередная рекламная поп-звезда, я неохотно взяла трубку. Но это была моя Сашка. Невоспитанная, но любимая.
– Ма! Ну, ты скоро?! – завопила она, забыв поздороваться.
– Уже еду, а что случилось? – встревожилась я. – Какие-то проблемы?
– Да никаких проблем, просто ты нам очень нужна, заждались уже, давай быстрее!
Сашка отключилась, трубка загудела. Я удивленно посмотрела на нее, зачем-то чмокнула в динамик и аккуратно опустила в сумку. В машине вновь отчетливо запахло черемухой, по моему лицу расплылась улыбка.
Нет, вы слышали? Проблем нет, а я им очень нужна. Ничего не случилось, а дома меня заждались! Жизнь удивительна и прекрасна!
Остаток пути я радостно лялялякала про то, как «заботится сердце, сердце волнуется»…
