Красота - страница 52
Перед нами наглядным случай смешения духовного и материального с последующим конструированием «третьей», действительно весьма таинственной реальности, таинственность которой вовсе не рассеивается тем обстоятельством, что она названа «эстетической». Не определив, таким: образом, собственного смысла понятия гармонии. В. Шестаков предлагает положить это понятие как исходную эстетическую категорию в разработанную им систему эстетических категорий. Чтобы соотнести категорию гармонии с другими эстетическими категориями — прекрасным, возвышенным, безобразным, комическим, трагическим, — он вводит понятие «совершенство» как степень реализации гармонии в действительности и в искусстве. Тогда, например, «прекрасное» оказывается совершенным осуществлением гармонии, «безобразное» — невозможностью совершенного осуществления гармонии, «трагическое» — победой несовершенства над совершенством и т. д.
Вообще говоря, стремление каким-то образом соотнести различные эстетические категории с понятием гармонии, на наш взгляд, можно только приветствовать, ибо это насущно важно для понимания как того, так и другого. И нужно сказать, что предлагаемая В. Шестаковым таблица, в которой он зафиксировал свою систему категорий, очень интересна, так как и в самом деле гармония есть, в известном смысле, исходный момент в образовании всех эстетических категорий. Однако смысл этого момента, думается, не совсем тот, каким его мыслит В. Шестаков.
Дело в том, что хотя категория гармонии нередко сближалась с прекрасным, подменялась им и его заменяла, реальное содержание обоих понятий при ближайшем рассмотрении оказывается не только весьма различным, но и попросту несопоставимым. Ведь красота, как мы убедились выше, — это объективно обусловленное субъективное переживание внешнего мира, категория сознания, так же не существующая во внешнем мире, как не существует в нем и истина. Гармонией же с античных времен называется не что иное, как сама внутренняя, присущая вещам связь, взаимозависимость и единство расходящегося и противоборствующего — короче говоря, та самая изначальная, всеобщая необходимость, под знаком которой осуществляется диалектика развития всего сущего.
«О природе и гармонии следует мыслить так, — читаем мы, например, фрагмент, приписываемый Стобеем пифагорейцам. — Сущность вещей, будучи самою их вечною природою, подлежит не человеческому, но божественному ведению. Ибо ясно, что мы не могли бы познавать ничего из того, что есть и познается нами, если бы она (эта природа-гармония) не была внутренне присуща вещам, из которых составлен мир, — предельным и беспредельным. А так как самые начала различны и разнородны, то невозможно, чтобы космический порядок был установлен ими без посредства гармонии, откуда бы она ни явилась. Ибо подобные и однородные элементы не нуждались бы в согласовании; различные же, разнородные по своей природе и отправлениям должны быть по необходимости связаны такою гармонией, чтобы войти в космический порядок»61.
Отрывок, приписываемый Никомахом Филолаю, гласит: «Гармония вообще возникает из противоположностей. Ибо „гармония есть соединение разнообразной смеси и согласие разногласного"»62. «Расходящееся сходится, и из различного образуется прекраснейшая гармония, и все возникает через вражду», — утверждал Гераклит63. В последнем отрывке любопытно отметить и то обстоятельство, что аксиологический, субъективный момент здесь выражается понятием «прекрасного», в то время как онтологический смысл отрывка связан с понятием «гармония». И нужно сказать, что, если с этой точки зрения проанализировать историю эстетических учений, можно заметить постоянное, подчас как бы интуитивное — ибо теоретически это, как правило, не мотивируется — стремление представить гармонию, наряду с единством, пропорцией и т. п., как бы объективной основой красоты, хотя сама красота при этом может быть трактована также как свойство внешнего мира. Это нетрудно проследить даже на тех немногих текстах, которые мы приводили выше.
