Можно вообразить, напротив, вариант, когда еще не сформировавшаяся, первобытная, ничтожная по содержанию, элементарная, художественная идея, стоящая на самой грани искусства и создавшая поэтому лишь самый примитивный, почти не содержащий художественной информации код, именно вследствие элементарности кода парадоксально возродилась и разрослась в сознании потомков, напитавших ее собственными сложностями, увидевших в ней многозначительные намеки, как бы разрешающие нерешенные проблемы. Нечто подобное произошло теперь с «матческим» искусством, в грубых, полубессмысленных формах которого самоуничтожающаяся любыми способами эстетика модернизма увидела свое отражение и подтверждение.
Можно нарисовать себе и другой вариант, когда, по-видимому, искренне увлеченный прогрессивными взглядами художник, то ли отдавая дань моде, то ли глубоко и трагически заблуждаясь, не только не реализует эти, столь необходимые людям, взгляды в своей художественной идее, но, наоборот, информация о последней, кодируемая в уродливом, ущербном коде, дискредитирует те самые взгляды, которые дороги художнику, не пробуждая высоких чувств и идей, но гася их в эмоциях совершенно иного рода. Можно представить себе и такое положение, когда большой художник-реалист, умозрительно исповедуя ложные социальные воззрения и полагая, что «воплощает» именно их в созданной им художественной идее, как бы помимо собственной воли, под влиянием правды изображенной реальности воплотил неизмеримо большее, отчего в сердцах современников или потомков, получивших данную художественную информацию, возникли могучие положительные импульсы, направленные, по сути, против субъективных взглядов художника. Социальному анализу подобного варианта посвящены знаменитые статьи В. И. Ленина о творчестве Льва Толстого...
Но мы чрезвычайно обеднили бы понимание активности художественной идеи, если бы позволили себе ограничить ее исключительно идеологическим воздействием на общественное сознание, хотя роль этого воздействия огромна. Социальные явления входят в предмет искусства, но, что неоднократно подчеркивалось, отнюдь не исчерпывают его.
Искусство отражает в своих образах не только собственно общественные явления и не только рассказывает о духовном мире человека, но раскрывает нам все чувственное многообразие действительности (начиная от самого человека в его телесном, физическом существовании и кончая формой, цветом, светом, ритмом, динамикой всех доступных непосредственному восприятию сторон действительности).
Естественно, что общие закономерности формирования художественно-образных представлений всех этих явлений, также составляющих изобразительное содержание художественной идеи, вполне соответствуют тому, что говорилось выше.
Для нашего изложения несуществен сравнительный анализ искусств в свете исследования специфического предмета того или иного их вида или жанра. Поэтому ограничимся очень кратким напоминанием (этот вопрос в свое время уже затрагивался) о том, из чего слагается структура целостного живописного образа в наиболее содержательном его варианте — тематической живописи.
Прежде всего в нее входит и определяет весь строй образа художественно решенное общественно-человеческое содержание. Затем здесь присутствует также художественно решенный предметный мир во всем необходимом для решения образа богатстве и разнообразии. Наконец, сама так называемая «форма» живописного произведения — цвет, композиция, ритм и т. д. Как мы убедились выше, эта «форма» также не является «чистой формой», но есть образно решенные, наиболее общие, простейшие составляющие непосредственно воспринятой действительности.
Взаимоотношение всех этих элементов целостного художественного образа, разумеется, не носит характера суммарности, простого дополнения друг друга. Будучи компонентами художественного отражения жизни в формах самой жизни, они выступают в той же диалектической взаимосвязи содержания и формы, как и реально существующие их прототипы. Так, цвет и другие наиболее общие свойства предметной действительности оказываются формой изображения предметного мира, а сам предметный мир служит формой, в которой зрительно раскрывается в той или иной изображенной художником «сцене» общественно-человеческое содержание образа.
