Красота - страница 129
Это и не могло быть никак иначе, так как всякое творческое преобразование практически оказывалось выявлением в труде внутренних гармонических потенций, присущих самой объективной действительности, и, следовательно, непосредственное ощущение этих потенций изначально было существенно важным для практики.
Ощущая красоту мира, человек не только видел перед собой бескрайнюю арену приложения творческих сил, точнее говоря, воплощенных в нем природных созидательных возможностей. Он получал постоянный дополнительный творческий импульс, учась у природы в процессе собственной, поначалу не слишком умелой деятельности. Да и не только поначалу. С точки зрения современных футурологических изысканий, уже нет абсолютной уверенности в том, что в дальнейшем техника, архитектура, как и многие иные области человеческой деятельности, в своем развитии не будут сближаться с утвердившимися в природе формами и процессами. Вспомним, к примеру, идеи рыбообразных и шагающих «движителей» П. Митурича, не дающие покоя авиаконструкторам машущие крылья, проекты строений, приближающиеся к растительной архитектонике, свидетельствующие, что гребной винт, колесо и многие другие не имеющие, природных аналогов решения тех или иных проблем — быть может, лишь начальный этан в развитии конструкторских идей. Во всяком случае, та же ракета, как и локация, как и энергия атомных реакций, — эти новейшие достижения технической мысли оказываются прямым творческим развитием искони существующих и задолго до появлении человека действующих в природе естественных механизмов.
Если стремление к красоте создаваемого в процессе труда мы сравнивали с «созидательным голодом», то универсальное ощущение красоты природы сравнимо не только с волшебной силой, которую черпал из земли древний Антей, но и с ариадниной нитью, ведущей человека вперед в его неустанном стремлении к гармонии и целесообразности.
Что же касается субъективного момента восприятия красоты природы, то здесь такой момент теряет эту жгучую остроту, которую мы отмечали, говоря о красоте создаваемого и уже созданного, прежде всего о красоте общественных явлений, где личное отношение к предмету теснейшим образом связано с социальными мотивами. При восприятии красоты природы характер индивидуального вкуса, хотя он также в значительной мере обусловлен общественными взглядами и оценками, в никак не меньшей степени оказывается связанным с глубоко интимными, всегда своеобразными, индивидуальными привязанностями. Это именно та сфера (до недавнего времени казавшаяся главной сферой эстетического переживания), которая наиболее отвечает распространенному мнению, что «на вкус, на цвет товарищей нет». В то же время и здесь, скажем ври эстетическом восприятии женской красоты в ее естественно-физическом смысле, так же отчетливо выступает социальный момент, о котором справедливо писал в своей диссертации Чернышевский.
Итак, поскольку объективным источником ощущения красоты, как мы это стремились показать на протяжении всей работы, выступает та или иная непосредственно воспринятая гармоническая взаимосвязь явлений, в которой какой-то своей гранью проявилось всеобщее диалектическое единство развивающейся действительности, мы в принципе, казалось бы, могли видеть красоту во всей окружающей природе. Однако это не так. При всей действительной необъятности объективного поля деятельности и субъективных мотивировок эстетического восприятия природы существуют известные границы, за которыми эстетическое чувство уже не способно воспринимать природные явления красивыми.
