Не только суть, но и единственное оправдание гуманизма — в понимании творческого человеческого начала, осмысливающего природу и общество не для того, чтобы выжить в борьбе за существование, и не для того, чтобы подчинить их эгоистической воле, но для того, чтобы преобразовывать и то и другое в соответствии с их собственными объективными законами.
Даже выступая в защиту человека, даже участвуя в благородной борьбе за мир, пропагандируя всеобщее просвещение и атеизм, современные буржуазные «гуманисты» (думается, у нас есть достаточно веские, чисто теоретические основания поставить здесь кавычки), конечно же, не способны противопоставить ничего серьезного всеобщей частнособственнической дегуманизации культуры. Буржуазные «гуманистические» концепции, будучи принципиально пассивными, фактически, как мы видим, оказываются направленными, против деятельного, преобразующего, собственно человеческого начала.
Пока люди не осознавали в себе этого начала, подобные концепции оставались просто исторически ограниченными, недостаточными, хотя могли быть при этом и прогрессивными (например, по отношению к религиозным воззрениям). Однако с момента возникновения и по мере распространения нового понимания человечности любые идеи, отрицающие или ставящие под сомнение это величайшее завоевание человеческого духа, значение которого в известном смысле превосходит сумму достижений всех частных наук, неизбежно становятся реакционными идеями. Такова диалектика общественного развития, и тут, как говорится, ничего не попишешь...
Только деятельный, осознанный, классовый гуманизм как требование активного преобразования существующей действительности, как требование создания оптимальных условий, необходимых для подлинно человеческого творчества, можно назвать сегодня новым гуманизмом эпохи Человека Творящего. Такой гуманизм, принципиально отличный от всех форм гуманизма стихийной «предыстории» человечества, есть гуманизм начавшейся эры сознательной истории, эры научного коммунизма.
И, как подчеркивалось выше, реальное историческое движение к торжеству коммунизма как к завершенному натурализму, равному гуманизму (Маркс), подобно всякому целенаправленному созидательному процессу, требует развитого эстетического вкуса — эстетического сознания народных масс, усилиями которых осуществляется грандиозный процесс творческого построения нового общества.
Теперь нам предстоит коснуться тон сферы красоты, которая фигурирует во многих сочинениях по эстетике как красота дикой природы. Именно эта природная красота девственных лугов, красота закатов и восходов, великолепие волнующегося под солнцем океана и очарование ландыша в лесистом овраге — все то, чего не касалась рука человека, к что ни с какой стороны не является плодом человеческого труда, — не раз становилась камнем преткновения эстетических концепций, так или иначе видящих в красоте запечатленную вне человека человеческую сущность. Если в результатах творческого труда пресловутое «объективное запечатление» в физических качествах или свойствах предметов и явлений общественной или духовной человеческой сущности еще можно как-то, с грехом пополам, аргументировать, то здесь подобное «запечатление» выглядит абсурдным.
Что же действительно может вызывать в нас эстетическое переживание красоты природных образований и процессов?
Выше говорилось, что поскольку творчество человека, направленное на создание все более закономерных, все более организованных материальных структур и систем во всех областях деятельности, объективно явилось более или менее осознанным продолжением всеобщей тенденции гармонического в целом саморазвития вселенной, постольку эстетическое восприятие также изначально развивалось способным непосредственно фиксировать в ощущении красоты не только существенность и внутренние гармонические взаимосвязи создаваемого человеком, но и существенность и гармоничность природных процессов и явлений. Возникнув в универсальной творческой практике, когда человек научился творить «по законам красоты», то есть когда он стал человеком — родовым существом, не своевольно вмешивающимся в противостоящую жизнь, не разрушающим ее в процессе животной ассимиляции, но
