Но не к этой толпе, по большей части азартной, себялюбивой и равнодушной, направляется мой взор. Туда, назад, к бесконечным просторам Сибири, которую русские изошли в Ледяном походе, уходя из России… Там витают кровавые призраки тех, кто смертью своей запечатлел свой подвиг верности.
И среди них обмёрзлая, кровавая, спущенная под лёд фигура болярина Александра.
Эти видения можно видеть только совестью. И во имя этой совести — придёт время и будет учинено жестокое действо над теми, которые это душевное качество потеряли, предаваясь своим делам и делишкам, предаваясь политике.
Гун-Бао. 1928. 8 февраля.
Во что обошлась русская революция
Quasi una fantasia…
ОТ РЕДАКЦИИ. Редакция помещает эту статью своего уважаемого сотрудника Вс. Иванова в порядке дискуссии. Не разделяя сама высказанных им интересных мыслей, редакция приглашает своих читателей высказаться по этому вопросу.
Предположим на несколько минут, потребных на прочтение предлагаемой статьи: того, что случилось, — не было…
А что было?
Русский фронт рухнул в начале 1918 года. Через 9 месяцев, 5 ноября 1918 года рухнул под последним нажимом союзников германский фронт. Знаменитая «точка» на карте, поставленная маршалом Фошем, была достигнута.
Союзники победили! В Париже народ танцевал на улицах.
Как известно, отказ России от войны произошёл под влиянием пропаганды революционеров, определённых лиц, которых можно даже назвать поимённо. Петроградский Совет Солдатских и Рабочих депутатов отказался от войны, начал пропаганду мира обращением «через головы правительств к рабочим всего мира». Таким образом, рабочим России как бы принадлежит честь быть мирными глашатаями…
Русской революции был нужен мир ради неё самой, а не ради измученных на фронте солдат; дикая гражданская война, свирепствовавшая до 1922 года и отбросившая Россию к XVI веку, — вот что было непосредственным результатом этого мира; вообще эти результаты настолько общеизвестны, что мы не будем о них и говорить.
Но всё-таки предположим, что русская армия, русский командный состав оказались бы более стойкими; предположим, что обложенная кругом снарядами всё растущей продукции русских заводов русская армия удержалась бы на фронте до того заветного дня ноября, когда рухнул западный фронт и съехались между окопами представители высшего германского и союзнического командования. Тогда, конечно, в число победителей попала бы и Россия, хотя бы даже она только пассивно держалась, и результаты войны и мира были бы иными.
Итак: что бы тогда получил русский народ от этого мира и что таким образом потеряла революция, погнавшись за миром?
* * *
Конечно, первым делом появилось бы в народе чувство полного удовлетворения. Русские солдаты не придрали бы из окопов, дезертировав, на крышах товарных поездов, а пришли бы домой победителями.
Удовлетворённое же состояние духа всегда родит известный консерватизм и государственное настроение. И многое было бы народом прощено из того, что при историческом положении дел вело к революции и её взрывам.
В этом государственном смысле, надо сказать, большое значение имело бы занятие русскими Константинополя, которое уже было решено между министром иностранных дел С. Д. Сазоновым и другими союзными представителями. Крест на св. Софии стал бы не мечтой, а самой настоящей реальностью, и этот факт своей одной только наличностью заставил бы русскую мысль обратиться на другие старые дороги.
Тем, кому великодержавность России не говорила ничего как идея, — она светила бы воочию из этого золотого креста… Подумать, как бы стали господа журналисты рыться в книгах Леонтьева, Хомякова, Киреевских, Аксаковых — ища яркого выражения для старых оправданных истин и чаяний… Пожалуй, много народу уверовало бы в то, что задача России — не коммунистические революции, как верит публика теперь, а величавое охранительное направление стиля московских публицистов 50-х годов…
Ведь публика всегда верит удаче… Победителей не судят… И я сам в Москве в 1918 году на Тверской видел одного спекулянта, восклицавшего:
— Какое время! Какое время! Весь мир горит в огне революции…
