Однако именно Временное правительство под давлением Луи Блана приняло обязательство «гарантировать труд всем гражданам», что стало причиной конфликта с представителями буржуазии. Для трудоустройства нищих были учреждены «Национальные мастерские» (в основном по образцу организации общественных работ). Мастерские финансировались доходами от земельного налога, взимаемого с крестьян и фермеров. Апрельские выборы, на которых победу одержали представители крестьянства, продемонстрировали слабость поддержки парижских радикалов и серьезный раскол в отношениях между Парижем и деревней. Члены нового Собрания в первую очередь упразднили мастерские, поэтому рабочие вновь развернули борьбу. В июне они вернулись на баррикады, на этот раз более крепкие. Более 15 тысяч человек участвовали в одном из самых ярких рабочих восстаний. Среди них были рабочие упраздненных мастерских, но большинство представляли ремесленники, протестующие против новой системы промышленной экономики>{79}. Восстание было жестоко подавлено. Правительство призвало из провинций более 100 тысяч национальных гвардейцев. Ожесточенные сражения гвардейцев с повстанцами длились несколько дней. Тысячи рабочих были убиты, брошены в тюрьмы или сосланы в Алжир. Класс ремесленников и рабочих не стал еще достаточно многочисленным и мощным. Его представители пока не были способны превратить Францию в социалистическую державу.
Если прогноз Маркса о пролетарской революции пусть недостаточно полно, но все же осуществился во Франции, то в Германии для его реализации было мало шансов. Немецкое рабочее движение было малочисленнее, средний класс — более консервативен, при этом особым радикализмом отличалось крестьянство. Сам Маркс изначально выступал за решение в первую очередь не социалистических, а конституционных, демократических задач. Однако к сентябрю, когда стало окончательно ясно, что средний класс не сыграет большой роли в революции, Маркс и Энгельс призвали к созданию «красной» республики, которая должна проводить социалистическую политику[44]. Маркс также одобрял восстания, особенно там, где, по его мнению, они могли привести к необходимым результатам, хотя он и настаивал на том, что они должны протекать в форме массовой революции с участием рабочих и крестьян, а не просто заговоров вроде бланкистских>{80}. Энгельс проявлял особую воинственность: он участвовал в восстаниях в Эльберфельде и в земле Рейнланд-Палатинат (Рейнланд-Пфальц) в мае 1849 года. В сентябре 1848 года он восторженно писал о вооруженных восстаниях: «Остался ли еще в мире очаг революции, где за последние пять месяцев не развевался бы над баррикадами красный флаг — символ воинствующего объединенного пролетариата Европы?»>{81} Таким образом, еще в 1848-1849 годах Маркс и Энгельс подали пример революционерам-коммунистам будущего, которые в свое время разожгут огонь революции в неразвитых аграрных обществах>{82}.
По всей Западной и Центральной Европе ремесленники выходили на демонстрации против безработицы и жесткой конкуренции. Иногда к ним присоединялись крестьяне, чье озлобленное недовольство было спровоцировано отменой общественных земель. Предположения таких радикалов, как Маркс, о том, что события 1789 года могут повториться, были оправданны. Тем не менее умеренные радикалы и консерваторы также усвоили уроки 1789 года: власти были настроены на решительный отпор народным беспорядкам>{83}. К ноябрю 1848 года революция в Пруссии оказалась подавлена. Тысячи рабочих были высланы из Берлина и других городов. Тем временем племянника Наполеона Луи Наполеона избрали президентом Франции. Пользуясь фамилией Бонапарт, он искал поддержку противников революции среди крестьян, «партии порядка», а также рабочих, возмущенных насилием, которое применяли против них либеральные республиканцы. Политика пришедшего к власти Луи Наполеона приобретала все больший консервативный уклон. К середине 1849 года усилиями посланных им войск пали последние революционные правительства Италии[45].
Некоторое время спустя Маркс и Энгельс отвергли мысль о том, что все шансы потеряны. Они снова стали прогнозировать повторение событий 1789 и 1848 годов. Но надежды на революцию угасали. К концу 1850-х годов стало ясно, что очередная революция произойдет нескоро.
