Не раздумывая ни секунды, Алекс выпаливает:
– Перевезите их к нам домой.
– Куда? У тебя в заднице припрятана клетка для птиц? Где в этом памятнике исторического наследия я должна разместить пару индеек до завтрашней церемонии помилования?
– Да хоть в моей комнате. Мне плевать.
Эллен смеется.
– Нет.
– Чем она отличается от номера в отеле? Перевези индюшек ко мне, мам.
– Я не стану селить тебя с индюшками.
– Перевези индеек ко мне.
– Нет.
– Перевези их ко мне, перевези их ко мне, перевези их ко мне…
Этой же ночью Алекс сидит, уставившись в холодные безжалостные глаза доисторического хищника, успев сто раз пожалеть.
ОНИ ВСЕ ПОНИМАЮТ, – пишет он Генри. – ОНИ ЗНАЮТ, ЧТО Я ВЫРВАЛ ИХ ИЗ ПЯТИЗВЕЗДОЧНЫХ АПАРТАМЕНТОВ, ЧТОБЫ ПОСАДИТЬ В КЛЕТКУ В СВОЕЙ КОМНАТЕ, И В ТУ ЖЕ СЕКУНДУ, КАК Я ОТВЕРНУСЬ, ВОПЬЮТСЯ СВОИМИ КОГТЯМИ В МОЮ ПЛОТЬ.
Корнбред пустым взглядом пялится на Алекса из-за прутьев огромного вольера, стоящего возле дивана. Девушка-ветеринар с фермы приходит каждые несколько часов, чтобы проведать индюшек. Каждый раз Алекс спрашивает ее, сможет ли она распознать у них жажду крови.
Из соседней комнаты Стаффинг издает очередное зловещее курлыканье.
Алекс собирался покончить со всеми делами на сегодня. Действительно собирался. Прежде чем посмотреть передачу о заоблачных ценах на индейку по CNN, Алекс мельком просмотрел моменты недавно прошедших предварительных дебатов республиканской партии. Он планировал закончить свои заметки для предстоящего экзамена, а затем изучить целую папку по контактам с населением, которую убедил отдать ему для работы в кампании матери.
Вместо этого Алекс оказывается в ловушке, которую подстроил себе сам, приговоренный к тому, чтобы нянчиться с индюшками до самой церемонии, и лишь сейчас осознает, что боится больших птиц. Он уже думает над тем, чтобы поспать на диване, но что, если эти демоны вырвутся из клетки и поубивают друг друга, находясь под его присмотром? ЭКСТРЕННОЕ СООБЩЕНИЕ: ОБЕ ИНДЕЙКИ НАЙДЕНЫ МЕРТВЫМИ В СПАЛЬНЕ СЫНА ПРЕЗИДЕНТА США. ПОМИЛОВАНИЕ ИНДЕЕК С ПОЗОРОМ ОТМЕНЕНО. ПРЕЗИДЕНТСКИЙ СЫН ПРИЗНАН САТАНИСТОМ, ВИНОВНЫМ В РИТУАЛЬНОМ УБИЙСТВЕ ИНДЮШЕК.
Прошу тебя, пришли фото, – Генри выбирает весьма странный способ поддержать его.
Алекс опускается на край кровати. Он привык переписываться с Генри почти каждый день, независимо от разницы во времени, раз уж оба бодрствуют возмутительно рано утром и безбожно поздно вечером. Ровно в семь Генри присылает Алексу снимки с утреннего занятия по поло, на что тот отвечает уже послеобеденным фото в кровати в очках, с кофе в руке, погребенный под кучей бумаг. Алекс не понимает, почему Генри никогда не реагирует на его постельные селфи: они всегда получаются уморительными.
Он делает снимок индюка и нажимает «отправить», вздрагивая, когда птица угрожающе взмахивает крыльями.
А мне кажется, он милый, – отвечает Генри.
потому что ты не слышишь
этого жуткого курлыканья.
Именно, это самый зловещий звук из всех,
что могут издавать животные.
– Знаешь что, мелкий засранец? – спрашивает Алекс в ту же секунду, как их соединяют. – Можешь послушать его сам и выразить свое мнение…
– Алекс? – По ту сторону трубки звучит хриплый и удивленный голос Генри. – Ты действительно звонишь мне в три часа утра, чтобы я послушал индюка?
– Само собой, – отвечает Алекс. Он смотрит на птицу и ежится. – Господи Иисусе, они словно смотрят тебе в душу. Корнбред знает обо всех моих грехах, Генри. Он знает, что я делал, и пришел за расплатой.
Он слышит шуршание по ту сторону телефона и представляет Генри в его серой пижаме, перекатывающегося на другой бок в кровати и включающего настольную лампу.
– Что ж, послушаем это проклятое курлыканье.
– Собери всю свою храбрость в кулак, – произносит Алекс, переключая телефон на громкую связь и медленно вытягивая руку.
Ничего. Десять долгих минут тишины.
– Действительно душераздирающе, – раздается из динамика металлический голос Генри.
– Это… ладно, это не считается, – горячо уверяет Алекс. – Они курлыкали всю ночь напролет, клянусь.
– Уверен, что это правда, – отвечает Генри, беззлобно усмехнувшись.
