К сожалению, поздний час и необходимость предупредить соседа Петра Николаевича о дне свидания генералов, вынудили меня напомнить об этом Ген. Краснову и, тем самым, прервать нашу интересную беседу.
Соседа — помещика, — я застал дома и сообщил ему день и час намеченной встречи.
— «Вся моя квартира в полном Вашем распоряжении,» — ответил он. Обсуждая с ним вопрос встречи, я просил его предназначить одну комнату для конфиденциального разговора, без свидетелей, генералов Краснова и Власова. Сознавая важность предстоящего события, он сказал, что по его мнению, никто из посторонних в этот день присутствовать не может. Конечно, я только мог приветствовать такое его решение. Но, когда я приехал с Ген. Власовым, то вся квартира оказалась полна людьми. Заметив мое удивление, хозяин подошел ко мне и сказал: «Прошу Вас иметь в виду, что здесь только мои родственники, чужих никого.»
Приехав к себе в отель, я оповестил казачью старшину, кого лично, кого по телефону, о предстоящем свидании генералов Краснова и Власова. Однако, этим подготовительная работа не была закончена. Надо было на следующий день сообщить Ген. Трухину, что Ген. Краснов согласен с местом, днем и часом свидания.
Вечером я был приглашен на заседание казачьих генералов, устроенное в помещении Глав. Управ. Каз. Войск, по инициативе С. Н. Краснова.
Не могу обойти молчанием этого собрания, так как оно мне косвенно подтвердило, что на «внутреннем фронте» у П. Н. Краснова не все благополучно. На заседании присутствовали: Донской и Кубанский атаманы и генералы: С. Краснов, Г., Д., А. и В. Как старейший казак, заседание открыл Ген. А. Он говорил о ненормальности взаюккп-ношении между генералами Власовым и Красновым причем вину за это возлагал преимущественно на последняго. Из его слов можно было сделать заключение о необходимости поддержать ген. Власова.
Тогда я попросил слово и решительно заявил, что здесь, в сущности предлагается порвать с Ген. Красновым накануне его встречи с Ген. Власовым. Между тем, продолжал я, есть основание полагать, что это свидание послужит к установлению их прочной дружбы. Большинству присутствующих здесь, все это известно. Акция примирения генералов Краснова и Власова, продолжал я, ни от кого мною не скрывалась а, наоборот, я охотно информировал каждого, кто проявлял к этому интерес». —
Заседание было вскоре закончено.
С раннего утра 7-го января, будучи в напряженно — нервном состоянии, я неотлучно сидел у телефона, ожидая звонка, опасаясь, дабы какая-либо непредвиденная случайность, не нарушила намеченного плана. Наконец, около трех часов дня, я вышел из отеля и с трудом отыскал фабрику, где была русская елка. Благодаря предусмотрительной любезности Ген. Трухина, приказавшего офицеру Р.O.A. ожидать меня, я беспрепятственно миновал полицейский кордон, очень тщательно охранявший здание.
В большом зале я увидел Ген. Власова, окруженного группой русских и немецких генералов, в красивой военной форме. В штатском костюме, среди них, я чувствовал себя как-то неловко, особенно, когда занял место рядом с Андрей Андреевичем, каковое мне любезно уступил Ген. Трухин. Конечно, такое внимание, оказанное мне, я всецело относил в адрес Ген. Краснова.
В четыре часа дня, оставив вместо себя Ген. Малышкина, Ген. Власов покинул зал, в сопровождении Ген. Трухина.
Когда мы поехали, Андрей Андреевич, заметив, что за нами мчатся два полицейских автомобиля, сказал сердито: «Какого дьявола, они не оставляют меня в покое и все время ходят за мной по пятам».
В начавшемся разговоре, Ген. Власов начал вспоминать свое пребывание в плену и сильно поругивать немцев. У меня в памяти запечатлелся только его рассказ о том, как однажды, немецкий лейтенант вошел к нему в комнату и нашел его, лежащим на нарах. Он грубо потребовал, чтобы, Андрей Андреевич, встал. — «Я ответил ему через переводчика, что русский генерал не будет вставать перед немецким лейтенантом,» — рассказывал Ген. Власов. Ответ буквально взбесил лейтенанта. Он намеревался даже расправиться со своим собеседником физически. Однако, увидев на лице Власова непоколебимую решимость дать отпор, лейтенант изменил свое намерение и побежал за майором. Вскоре они появились вместе. Последовало бурное объяснение, брань и угрозы избиения, но в итоге, Андрей Андреевич был переведен в другой барак, под команду менее требовательного немецкого лейтенанта.
