За дверью оказался еще один заброшенный зал, но теперь они услышали, впервые с того момента, как переступили порог мертвого замка, какой-то шум. Из-за высоких двойных дверей, ведущих в следующее помещение, доносилось шарканье многих ног, звон посуды и приглушенные голоса.
— Похоже, здесь собираются обедать, а нас до сих пор не пригласили к столу.
— Крушинский достал из-за пояса пистолет, обменялся с Глебом и Ваславом коротким взглядом и, убедившись, что они готовы к броску, произнес короткое:
— На счет «раз»!
Они ворвались в зал и как вкопанные остановились на пороге. Их появление не произвело ровно никакого впечатления на слуг, накрывавших разнообразными яствами длинный стол. Казалось, ни один из этих облаченных в золоченые ливреи лакеев вообще не заметил появления посторонних.
Они чувствовали себя, словно зрители некоего киносеанса, когда человек, сидящий в зале, не способен принять участие в действии, разворачивающемся у него пред глазами.
Один из лакеев, несший огромное блюдо с фаршированным поросенком, наткнулся на Васлава и, приоткрыв рот, недоуменно уставился в пространство, словно столкнулся с невидимым призраком.
— Кажется, они нас не видят и не слышат, — едва слышно прошептал Крушинский.
— Биороботы, зомби?
— Непохоже. Это что-то совсем другое. Я знал одного из них. Вон тот седой, со шрамом на левой щеке, был воином в моем отряде. Не из тех искусственно созданных волхвами. Он был настоящим воином и руководил сотней.
— Значит, манфреймовские подонки захватили его.
— Нет. Он погиб в бою, и я лично присутствовал на его погребальном костре.
— Здесь нет живых людей, — откликнулся Шагара. — Я их не чувствую одна мертвлять.
— Но этого не может быть! Если тело сгорело…
— Вот именно! Мы забрались в такие глубины, где законы нашего человеческого мира уже не действуют. Это другая вселенная, другой, параллельный мир — называй его как хочешь, но больше всего он похож на преддверие ада.
— Это ворота в царство Мары. Мир Нави. Но с мертвыми я предпочитаю не иметь никаких дел! Пойдемте отсюда, отроки, — предложил Васлав.
— Ну уж нет! — возразил Крушинский. — Мертвые они или нет, а поросенок на этом подносе пахнет настоящим жареным поросенком!
После этого, не дожидаясь решения остальных, он направился к столу, обходя по дороге медленно двигавшихся лакеев.
— Можно это есть? — спросил Глеб Шагару, зная уже, что домовые в таких вещах не ошибаются.
— Обычная человеческая пища. Яда в ней нет.
— Хотел бы я знать, для кого здесь приготовили этот пир, — пробормотал Глеб, направляясь к столу вслед за Крушинским.
Васлав остался в одиночестве, с тоской наблюдая, как оба его товарища поглощают огромное количество пищи, то и дело запивая ее ароматным вином из богато украшенных драгоценными камнями золотых кувшинов. Наконец не выдержал и он.
Странный пир продолжался не меньше часа.
Лакеи, казалось, не замечали, что на столе пустеют подносы, и продолжали вносить в зал все новые блюда.
Во время одной из таких перемен Глеб увидел, что среди примелькавшихся фигур лакеев появились новые лица. Одно из них показалось ему знакомым, и как только он его заметил, человек с зеленоватыми, живыми и хитрыми глазами направился прямо к нему. Он встал за креслом Глеба и заговорил так тихо, чтобы никто, кроме Глеба, не смог разобрать слов.
— Полагаю, вы меня узнали. В нашу первую встречу вы легкомысленно отказались от предложения моего клиента. Теперь ваша жизнь висит буквально на волоске. Сейчас вас пригласят к хозяину этого замка, и тогда никто уже не сможет вам помочь.
— Вас трудно узнать в этой ливрее. Раньше вы носили клетчатую пару…
— Мы часто меняем одежду, а иногда и тела — работа, знаете ли, такая. Все зависит от обстоятельств. — Говоря все это быстрым и тихим шепотом, он не забывал подливать вина в пустеющие кубки Васлава и Крушинского. — Не теряйте времени. Его у вас осталось ровно столько, чтобы ответить на мое предложение. Да или нет?
— Убирайтесь к дьяволу!
— Ну что же… вы сделали свой выбор…
И сразу же ударил гонг. В конце зала распахнулись резные врата, и целая процессия воинов с драгоценным оружием в руках, но с такими же мертвыми и пустыми, как у лакеев, глазами вошла в зал и как-то неожиданно, сразу, окружила Глеба. Протрубила труба, и герольд, уставившись в пространство, где стоял Глеб, своим невидящим взглядом произнес:
