Он вернулся на кухню, взял полотенце и стал ждать, когда она вымоет следующую тарелку.
— Вашему отцу, похоже, действительно понравился ужин.
Тема о ее матери была закрыта. Слава богу.
— Похоже, — сказала Сара, ставя тарелку на сушилку. — Думаю, нам стоит стать постоянными заказчиками этого ресторана. Вы оставите мне их телефон?
Калеб взял с сушилки влажную тарелку и прошелся по ней полотенцем.
— Конечно. Без вопросов. — Держа тарелку, он вопросительно посмотрел на Сару, и та кивнула в сторону буфета.
Калеб поставил тарелку и потянулся за следующей. Его рука прошла в миллиметре от нее. Каждой клеточкой она чувствовала его близость. По тому, как под майкой двигались его мышцы, было ясно, что он проводил время не только в клубах, но и в тренажерном зале. Она смотрела, как он тщательно вытирал тарелки и ставил их на место, и думала будет ли и с ней он обращаться так же бережно и с таким же вниманием?
Связь, возникшая между ними несколько дней назад, сегодня углубилась. Кто знал, что простой заказ еды на дом может так все изменить?
— Вы знаете, я не настолько порочен, как вы думаете обо мне, — сказал он, нарушая молчание.
— Я никогда не говорила, что вы порочны.
— Тогда, по крайней мере, думали об этом, когда писали свои статьи. Ну, признайтесь же, думали?
Она рассмеялась:
— Ладно, возможно. Но не порочны, а скорее… дьявольски порочны.
— Уверяю вас, что нет. То, что вы видите, и то, что есть на самом деле, — совершенно разные вещи.
Уронив вилку в раковину, она повернулась к нему:
— О, в самом деле? Так кто же вы, Калеб Льюис?
Отбросив в сторону полотенце, он шагнул к ней.
Калеб был настолько близко, что стоило ей сделать одно движение, и она оказалась бы в его объятиях. Ее сердце участило свои удары.
— Просто человек, который пытается заниматься делом. Тот, который большую часть времени не знает, что ему делать, и тем не менее продолжает играть свою роль.
— Понятно… — Она больше ничего не могла сказать, захваченная взглядом его синих глаз.
Он опустил руку на край мойки, почти касаясь ее талии.
— Я не так уж плох на самом деле. — Калеб был так близко, что стоило ему опустить голову — и он мог бы поцеловать ее…
— Я верю этому, — прошептала она.
Он улыбнулся одним уголком рта:
— Я рад.
— Но что тогда такому хорошему парню делать в городе каждый вечер?
Стена между ними не могла вырасти быстрее, даже если бы за дело взялась целая бригада каменщиков. Калеб отступил назад, взял полотенце и снял с сушилки следующую тарелку.
— Это другое. Это… не так легко объяснить.
— Почему бы не попытаться?
Так какой Калеб настоящий? Она до сих пор этого не знала. Была в нем какая-то часть, в которую он не пускал никого, скрывая ее от всего остального мира. Почему?
Он взял тарелку:
— Куда ее?
— Туда же, куда и остальные. — Она показала глазами на буфет. — Вы избегаете ответа?
— Я просто не думаю, что это имеет какое-то отношение…
— К чему?
— К тому, что вы собираетесь писать о компании. Я — не моя компания. Я уверен вы можете написать честную, объективную и достаточно интересную статью без упоминания о том, какое мартини я заказал на прошлой неделе в клубе.
— Разумеется. — Сара вытащила затычку из раковины, и вода, закручиваясь, устремилась в воронку слива.
— Мне пора идти, — сказал Калеб. — У меня дела утром.
Все верно. Обратно к работе. Туда, где должны быть и ее мысли.
— А что насчет стилетто… — Она почти забыла об этом, но знала, что завтра Карл уже выйдет на работу и, значит, у нее должны быть туфли.
— Вы можете утром зайти ко мне в офис? Я отдам вам туфлю, и мы закончим с тем, что вам нужно для статьи. — Калеб повесил полотенце на ручку духовки.
Было ясно, что он собирается уходить. И вдруг Саре нестерпимо захотелось, чтобы он остался…
«Одна ночь не сыграет никакой роли, — все же решила Сара. — А несколько часов вдали от Калеба прояснят мне голову».
— Конечно.
Сара проводила его до двери. По дороге он заглянул в гостиную, чтобы попрощаться с Мартином.
