Страх, что придётся работать, напрягаться, а результат не гарантирован, заставляет нормальных людей сдаться без боя. И давайте уточним – это нормально!
Для пассионария же результат: победа, признание, научная истина и т. д. – обладает такой ценностью, что он просто не может испугаться сложностей, не видит их в том объёме, в котором их видят нормальные люди. Для него как бы нет временных «неудач» и прочих «ужасов» обычного человека.
Да, гениальная пассионарность или пассионарность гениальности – это нездоровье, но и не обычная психическая болезнь, как какая-нибудь шизофрения или невроз навязчивых состояний. Это своего рода психопатия – когда человека и душевнобольным назвать нельзя (не выглядит он как безумный), но и на нормального он тоже не тянет.
Очевидно, что причины пассионарности – генетические. Она не может быть объяснена влиянием каких-то внешних обстоятельств, это особенность работы мозга человека – высокий потенциал психической активности, сопряжённый с меньшей потребностью в безопасности.
Когда я ещё учился в Военно-медицинской академии, журнал «Вестник Балтийской педагогической академии» сделал специальный выпуск, в котором было опубликовано пару глав из моей первой монографии «Философия психологии. Новая методология».
Помню, как будущий главный психиатр Санкт-Петербурга, а тогда ещё ординатор кафедры, изучив эту публикацию, строго экзаменовал меня на понимание слова «имплицитный», которое я использовал в работе. Это было забавно.
А старший медицинский психолог кафедры – блистательный специалист, мудрая женщина, сказала мне: «Андрей, прочитав вашу работу, я должна решить, что вы гений. Но не знаю, могу ли я?.. Ведь на мой взгляд вы абсолютно психически здоровы!»
Эту историю я всегда вспоминаю с юмором. Дело в том, что наша кафедра была по-настоящему легендарной – первая в России, где трудились великие В. М. Бехтерев, В. П. Осипов, И. Ф. Случевский. И пациентами, соответственно, здесь регулярно оказывались знаковые фигуры отечественной науки, культуры и общественные деятели.
Так что гениев в ней побывало предостаточно, включая, кстати говоря, и ныне здравствующих, признанных. И вот правда состоит в том, что для психиатра с опытом представить себе психически здорового гения – это и в самом деле какой-то оксюморон.
Что, с другой стороны, фактически означает, что действительное стремление к чему-то «великому» есть своего рода психический дефект, ну или, по крайней мере, серьёзное отклонение от колоколообразной нормы.
