Очутившись в Департаменте, Дед добрался до Главного и изложил ему свой метод.
А на ту пору настал 1812 год. Дисциплина падала, батальоны Барклая де Толли оставили уже Смоленск, Можайск и приближались к Москве. Поэтому идея Деда была благосклонно принята Аракчеевым, хотя полагают, что он решил дело не советуясь с Государем. Так или иначе, для проверки метода Дед был отправлен в Царскосельский Лицей, в котором дисциплина упала до такой степени, что в Действующую Армию еженедельно убегало до трети воспитанников.
Особое внимание Деду рекомендовано было обратить на Александра Сергеевича П., который считался смутьяном и главным вдохновителем побегов, хотя сам не бежал ни разу. Таким манером и оказался Дед в гуще великих исторических событий, многие из которых, как мы узнаем в дальнейшем, были вызваны именно им, прямо или косвенно.
* * *
Заменив на посту директора Лицея безвольного и доброго Малиновского, Дед немедленно развил бурную, энергическую деятельность. Он установил в классах свои виселицы и принялся устраивать показательные экзекуции. Зрелище этих казней потрясло лицеистов и они написали по этому поводу немало печальных элегий, многие из которых вошли в сокровищницу мировой литературы и были позднее переработаны английским писателем Джоном Рональдом Руэлом Т., который выдал их за свои и вставил в своем переводе в книгу "Hачальник квадратов". Сильнейшее влияние оказали эти трагические события и на молодого поэта Александра Сергеевича П. Прямо посвящена этим событиям ода "Вольность"; кроме того, образ Деда преследовал поэта всю жизнь - понятным в свете этого факта становится постоянное стремление П. к бегству на юг (в Михайловское и т.д.), скрытность и затворничество. Именно личность Деда легла в основу образа Колдуна в поэме "Руслан и Людмила" и образа Емельяна П. в повести "Капитанская дочка" и в историческом исследовании "История пугачевского бунта".
Однако, все это было позднее, а пока лицеист П. пишет своему дяде Василию без обиняков: "...С Дедом покончим на днях. Только не знаем пока, как. Дельвиг стоит за яд, Кюхельбекер - за удавку. Я предлагаю самурайский меч - тот, что висит у тебя в кабинете. Пришли мне его пожалуйста на днях с Ариной Родионовной и не забудь сохранить все в секрете..."
Однако, к разочарованию лицеистов, с Дедом не было покончено ни на днях, ни через неделю, ни через два месяца. Дед постоянно совершенствовался в черной магии, а по ночам, вместо того, чтобы спать, входил в особое состояние, именуемое х о х х а, состояние, в котором мог общаться с А-апчихом и демонами из более низших слоев. Следствий это имело два: во-первых, Дед перевел всю административную систему на ночной режим и преподаватели боялись ложиться спать до четырех пяти утра, поскольку Дед мог вызвать их совершенно неожиданно. Во-вторых, Дед приобрел особенную прозорливость и ясность сознания, благодаря чему счастливо избежал всех покушений.
Отравить Деда лицеистам не удалось - он проник взором в корпускулярное строение вина и увидел в нем корпускулы яда, которые отличались от остальных и размерами и цветом.
После провала этой затеи лицеисты наняли наемного убийцу, но и здесь Дед оказался не лыком шит. Он спал с пистолетом под подушкой и, когда убийца проникнул к нему, вложил ему пистолет в ухо и выстрелил из обоих стволов. Об этом дошло даже до Государя и Дед получил следующий чин и орден. Впрочем, стоит отметить, что Государь вряд ли был осведомлен об истинных причинах покушения.
Приватный шпион, которого наняли лицеисты, успел выяснить, что в к р а с н о й п и ж а м е, которую Дед носит не снимая, заключена особая сила (после чего таинственно погиб в лобовом столкновении двух троек, вряд ли бывшем случайным).
Тогда лицеисты совершили беспримерный подвиг. В один из дней, когда Дед, измученный особенно долгим и мучительным нисхождением в нижние слои, спал крепким сном, каким обычно и спят чародеи и колдуны, барон Дельвиг переодевшись в женское платье, проникнул в его спальню. Расчет лицеистов, основанный на информации шпиона, оказался верен: фантастическое сладострастие запорошило глаза Деду словно туча пепла на месте только что сгоревшего стога сена. Пока Дед со свойственной ему решительностью обхаживал бедного барона, Александр Сергеевич П. тихонько влез в окошечко, схватил к р а с н у ю п и ж а м у и был таков. Скандал вышел ужасный. Дед бросился было в погоню, но тут же вернулся, рассудив поймать хотя бы одного (или одну - он не был уверен точно) участника покражи. Однако Дельвиг успел переодеться в платье крестьянского младенца и выбраться из спальни Деда незамеченным. Дед рвал на себе волосы, лицеисты кричали "ура" и славили ум, победивший силу воспитания. Дело, как им казалось, было решено совершенно.
