Вилланам и вовсе было запрещено соваться в лес — разве что для заготовки хвороста, а также для сбора ягод, орехов и грибов, притом с разрешения сеньора. Жители лесных мест разводили скот, но его нельзя было пасти в лесу, когда рождались оленята. Вилланы имели право собирать хворост и рубить сухие деревья, но ни в коем случае не смели дотронуться до живого дерева. Если же крестьянин заводил собаку, то лесная стража строго следила за тем, чтобы у нее были вырваны клыки; в таком случае она не могла загнать оленя. Наказания за ослушание были жестокими, вплоть до смертной казни. Порой наказывали даже всю деревню.
И все же, несмотря на жестокие законы, изданные герцогом Жаном, бретонцы, отличающиеся независимым нравом и отменным бесстрашием, продолжали заниматься браконьерством в его охотничьих угодьях.
Именно об этом беседовали в утренний час два бродячих штукаря — Рейнмар и Франсуа. Они уполевали косулю, и теперь сидели в гуще леса, наслаждаясь запахами разнотравья и жаркого — тушка, насаженная на вертел, истекала над костром прозрачным горячим соком. При этом приятели не забывали наливать в походные чаши вино из вместительного кувшина, который запасливый Франсуа прихватил во время пира; естественно, не спрашивая разрешения буфетчика.
— Может, нам податься в Англию? — предложил Франсуа. — У англичан свободы побольше, да и привечают там нашего брата получше.
— Там то же самое, — философски ответил Рейнмар. — Убил оленя — повесят. Или четвертуют.
— Э, не скажите… — Франсуа отхлебнул добрый глоток из чаши и продолжил: — Йомены — народ ершистый, небоязливый, не то что наши бретонские олухи, королевские указы они особо не празднуют, а ежели лесничие слишком уж достают, то в запасе у вольных стрелков есть острые стрелы.
Ходят слухи, что в Англии объявился славный малый. И зовут его Робин из Локсли. Он собрал в Шервудском лесу хорошую компанию, которая ни во что ставит и королевских лесничих, и самого шерифа Ноттингема. У меня есть подозрения, что когда-то я знавал его лично. Тогда его звали Робин Гуд. Так, ничего особенного, знакомство во время застолья… Отчаянный парень! И стрелок, каких поискать. Это было восемь лет назад. Как раз когда его призвал в армию граф Томас Ланкастер, который был сюзереном графа Уоррена и в 1322 году восстал против короля Эдуарда II. Армию Ланкастера разбили, сам он попал в плен (ну, вы об этом, надеюсь, знаете) и ему отрубили голову. Большинство его сторонников уплыло через пролив в Бретань (признаюсь честно, и я был среди них), а всех рядовых объявили вне закона. Я знаю, что дом отца Робина, лесничего Адама Гуда, был конфискован, земля и скот взяты в казну, а самому Робину грозила смерть. Вот он, похоже, и ушел в леса. И нужно сказать, этот Робин из Локсли нажил себе недурную славу. Народ его просто обожает. Робин грабит господ, а деньги раздает простым людям.
— Вот уж чего не хотелось бы, так это стать разбойником.
— Вы уже им стали, любезный герр Рейнмар, — смеясь, ответил Франсуа. — Если нас застанут здесь лесничие, то тюрьмы нам точно не миновать.
— Необходимость, мсье Франсуа, всего лишь необходимость. Разве не могут два голодных творческих человека взять от щедрот герцога Бретани самую малость — эту тощую дикую козу? Надеюсь, вы не станете возражать, что таких людей, как мы с вами, очень мало, и нас нужно беречь и лелеять. Ведь ни один праздник не может обойтись без шпильманов и жонглеров.
— Не очень-то нас господа «берегут и лелеют», как вы выразились. Такие щедрые праздники, как турнир в Эннебоне, случаются редко, поэтому живем мы в основном впроголодь, спим, где и на чем придется, и не будь вилланов, истинных ценителей нашего искусства, наших кормильцев, мы уже давно сыграли бы в ящик. И как же мы благодарим их за прекрасное к нам отношение, за то, что они делятся с нами последним куском хлеба? Мы относимся к ним с пренебрежением, враждебностью или в лучшем случае со снисходительной жалостью. Вспомните пастуха из «Ивейна» Кретьена де Труа или пахаря из «Окассена и Николетты», изображенных в виде чудовищных уродов. Или виллана в «Нимской телеге», который не знает истинного Бога и ждет милости от Магомета
