— Господи, вчера я вообще не помнила, что вытворяла. Напомните мне никогда больше не пить.
Все равно что получить свободный пропуск в рай.
Где-то между Марком Энтони и Джеймсом Брауном Хит начал забывать, что Аннабел — его сваха. И когда они направились к коттеджу, винил ночь, музыку, выпитое в огромных количествах пиво и неукротимое рыжее облако, плясавшее вокруг ее головы. Винил лукавые янтарные искорки в ее глазах, когда она подначивала его идти скорее. Винил задорный изгиб губ и маленькие босые ноги, вздымавшие фонтанчики песка. Но больше всего винил обет временного целомудрия, который принял в ожидании подходящей невесты и который, как оказалось, был чересчур строг, иначе он смог бы запомнить, что это Аннабел… его сваха, его… что-то вроде доброго приятеля.
Постепенно она замолчала, а когда впереди замаячил темный коттедж, Хит постарался несколько охладить разгоряченные мысли.
Нужно честно признаться, что сегодня не впервые его мысли о ней приняли сексуальное направление, но это нормальная мужская реакция на интересную женщину. Аннабел как потенциальному сексуальному партнеру нет места в его жизни, поэтому нужно взять себя в руки.
Он придержал для нее дверь. Весь вечер ее смех звенел колокольцами в его голове, и когда она случайно задела его плечо, нежеланный прилив крови ударил в чресла. От нее пахло древесным дымом и легким цветочным шампунем, и он едва удержался, чтобы не зарыться лицом в пушистые волосы. Его сотовый лежал на столе, где Хит оставил его, перед тем как идти на пикник, чтобы не было соблазна им воспользоваться. Обычно он первым делом проверил бы сообщения, но сегодня что-то не хотелось. Однако Аннабел трудилась как пчелка. Она скользнула мимо него, зажгла свет, сбив в процессе жалюзи, открыла окно, обмахиваясь журналом, взяла лежавшую на диване сумочку, положила обратно. А когда взглянула на него, он заметил влажное пятно на топе, в том месте, куда она опрокинула третий бокал вина. А он, подонок, немедленно его наполнил.
— Мне, пожалуй, пора спать, — пробормотала она, прикусив нижнюю губу.
Хит не мог отвести глаз от маленьких ровных зубов, впившихся в розовую плоть.
— Не сейчас, — услышал он собственный голос. — Я чересчур на взводе. Нужно с кем-то поговорить.
Кого-то коснуться.
Но Аннабел не была бы Аннабел, если бы не прочитала его мысли. Поэтому она сразу взяла быка за рога:
— Насколько вы трезвы?
— Почти.
— Прекрасно. Потому что обо мне такого не скажешь.
Его взгляд уперся во влажный бутон ее рта. Губы раскрылись, как цветочные лепестки. Он пытался придумать непристойную реплику, чтобы отпугнуть ее и таким образом выйти из опасной ситуации, но мозги отказывались работать.
— А если бы я не был почти трезв? — выпалил он.
— Вы трезвы. Почти.
Эти широко раскрытые глаза цвета расплавленной карамели смотрели ему в лицо.
— Ваша самодисциплина достойна всяческих похвал, и я уважаю в вас это качество.
— Потому что хотя бы один из нас должен соблюдать само дисциплину, верно?
Ее руки сами собой потянулись к его талии. Она выглядела восхитительно: помятая одежда, ноги в песке и путаница сверкающих волос.
— Совершенно верно.
— А может, и нет.
Черт с ней, с самодисциплиной. Они оба взрослые люди. И знают, что делают.
Поэтому он шагнул к ней. Аннабел воздела руки к небу.
— Я пьяна. Ужасно, ужасно пьяна.
— Понял.
Он сделал еще шаг.
— Совершенно не понимаю, что делаю. Она быстро неуклюже отступила.
— Пьяна до зеленых чертиков. В голове туман.
— О'кей.
Он остановился и стал ждать.
Носок босоножки осторожно двинулся вперед.
— Я не отвечаю за свои поступки.
— Я прекрасно понимаю каждое ваше слово.
— Сейчас для меня годится любой мужчина. Еще один шажок.
— Если бы сюда вошел Дэн, Дарнелл, Рон — любой мужчина, — я бы не задумываясь набросилась на него.
Покрытая веснушками переносица негодующе сморщилась.
— Даже Кевин! Муж лучшей подруги, можете себе представить? Вот насколько я пьяна! То есть…
Судорожный глоток воздуха.
— Даже вы! Можете поверить?! Я так нагрузилась, что не могу отличить одного мужчину от другого!
— То есть берете все, что приплывет к вашему берегу верно? О, это слишком легко.
