2. По той же причине, нет необходимости отвлекать капитал на поддержание жизнеспособности отдельных государств и народов. Это ведет к атомизации и анархизации цивилизации, а значит и к отказу достаточно многочисленного еще человечества, перешедшего в режим выживания отдельных групп от игры по правилам финансового капитала. Более актуальным станет натуральное хозяйство, минимальный обмен, путешествия на короткие (до 50-100 километров) расстояния и полуфеодальное устройство распыленных обществ. Когда же активы планеты будут реально контролироваться деградировавшими до полуфеодального состояния обществами, финансовый капитал потеряет пространство для игры. Он просто окажется не нужен, как не нужен кредит в феодальном обществе с натуральным хозяйством.
3. Наконец возможен вариант глобализации неконтролируемой цепи социальных переворотов и гражданских войн, в ходе которых (как, например, в ходе наполеоновских войн) старая система будет разрушена, а новая только начнет создаваться. Поскольку же разрушение старой системы предполагает ликвидацию ведущей роли финансового капитала в экономике (как Великая французская революция предполагала ликвидацию ведущей роли дворянства в жизни общества), разрушение старой системы автоматически радикально снизит (хоть в этом случае и не уничтожит полностью) роль финансового капитала.
Все варианты не очень приятные, затратные и даже кровавые, но «идеальный» вариант, когда система съедает сама себя, еще хуже. Для достижения идеального варианта, необходимо, чтобы деструкция цивилизации и вымирание человечества продвигалось темпами необходимыми и достаточными для достижения финансовым капиталом цели абсолютной концентрации. Тогда мы получим в чистом виде вышеописанную ситуацию паразита, гибнущего на трупе своего хозяина. Разница лишь в том, что финансовый капитал, как абстрактная сущность, даже не узнает, что он погиб.
Глава 17. Проблемы и решения
Человечество (по крайней мере, европейская, особенно постсоветская его часть) тяжело болеет. Оно страдает апокалипсизмом, синдромом «теории заговора» и безысходностью. Любую констатацию кризисности, сложившейся глобальной ситуации (при том, что факт кризиса, отрицавшийся многими (даже экспертами) в начале 2008 года, уже года три-четыре, как ни у кого сомнения не вызывает), люди (даже эксперты) часто оценивают с двух позиций:
— «Как все пессимистично, но я все равно верю в лучшее».
— «Во всем виноваты американцы (олигархи, евреи, масоны, коммунисты, «мировое правительство» и т. д.) — нужное подчеркнуть.
Согласитесь, ни наивная, ни на какие аргументы не опирающаяся, вера в лучшее, ни столь же наивный поиск врагов-заговорщиков, строящих козни «белому и пушистому» человечеству, никак не способны изменить ситуацию, отменить кризис, реализовать другую модель будущего. Но, в принципе, реализация другой модели будущего всегда возможна. Даже за секунду до начала ядерной войны остается теоретический шанс ее предотвратить.
Христианская цивилизация тем и отличается от фаталистичного фанатизма ислама, от предопределенности цепи перерождений буддизма (которую можно сократить, но начало и конец ее все равно известны), даже от патриархальной этики конфуцианства (императивно предполагающей покорность старшим), что приняла концепцию наделения Богом человека свободой воли. То есть основные моральные нормы («Десять заповедей» и «Нагорная проповедь») даны, а как Вы будете применять их в жизни — дело Ваше, но и последствия на Вашей совести.
Поэтому, диагностированную мною выше болезнь человечества, я определяю, как болезнь морального свойства и причиной ее вижу отход христианской цивилизации от своих базовых моральных основ. Даже атеистический «Моральный кодекс строителя коммунизма» корнями уходил в христианскую этику. Современное общество эти корни обрубило. Но, отрезав связь с традиционной моралью, общество утратило и историческую преемственность. Наши предки уже не совсем предки и вовсе не наши. Входивший в Берлин дед-коммунист найдет общий язык с православным священником и даже с бывшим врангелевским офицером, но, без насилия над своей сущностью никогда не сможет понять внука, гуляющего по гей-парадам, или «протестное содержание» шабаша Pussi Riot.
