Характерно, что все эти перевороты готовились практически открыто, а в случае их провала причастные не несли практически никакого наказания. Это еще одно подтверждение того, что политический класс рассматривает государство, как имущественный комплекс, а политическую борьбу, как рейдерство, которое на Украине никогда не было наказуемым. В случаях с рейдерством «правоохранители» говорят, что разбитые головы и захваченные здания — не хулиганство, не бандитизм, не подделка документов, а именно рейдерство, а за рейдерство статьи нет. Точно так же при провале попытки государственного переворота политики все время говорили о «политическом решении конституционной проблемы».
Понятно, что с посадкой Тимошенко нравы ужесточились и больше уже никто не отделается легким испугом или «политическим решением». Самое, однако, важное в прецеденте Тимошенко, что он ясно показал — политический класс больше не един. Если даже после «майдана» противостоявшие группы политиков пытались играть по одним правилам и противопоставляли себя (в совокупности) народу значительно в большей степени, чем друг другу, то сейчас обозначился четкий водораздел уже внутри самого политического класса. Потеря власти теперь означает не переход в оппозицию или на пенсию, а, во многих случаях — в тюрьму. При этом такие процессы в большей мере будут мотивированы политически (надо показать сторонникам, что слова не брошены на ветер и оппоненты «за все ответили»), чем экономически (как показывает опыт предшествовавших десятилетий, отобрать имущество можно не прибегая к крайностям).
Маховик репрессий, получив первый толчок, не останавливается до тех пор, пока начисто не выметет запустившую его социальную группу. В этом отношении власть и оппозиция равны. При условии, что Украина была бы единым государством, можно было бы не просто констатировать революционную ситуацию, но даже в пределах 12–18 месяцев высчитать момент падения власти нынешнего политического класса. Подчеркиваю, не падения власти Януковича, а революционного переворота, полностью меняющего систему власти и людей при власти, включая нынешнюю оппозицию.
Однако Украина расколота, и это факт. И две части Украины готовы поддержать кого угодно, лишь бы не допустить прихода к власти ставленника оппонентов. То, что около трети избирателей уже отказывается идти на выборы или готовится голосовать против всех, ничего не меняет. Это только показывает, что протест пока не выливается в активную форму, поскольку отказать в поддержке «своим» = поддержать «чужих».
Даже пассивный протест (путем отказа от участия в выборах или голосования против всех) делегитимирует государство Украина. Ибо, если общество никого не может найти для руководства государством (никому не верит), то политический класс (который и есть государство) теряет право на управление. А поскольку на Украине нет адекватной смены дискредитированному политическому классу (мы знаем против кого мы, но не знаем за кого), то некому релегитимировать государство в глазах граждан.
Такое положение вещей плохо для страны, поскольку угрожает анархией. Если центральная власть теряет легитимность в глазах населения, усиливается значение власти местной и рано или поздно (как это, кстати, случилось в СССР) местная власть выдвигает претензию на автономию, а затем и на суверенитет над своей территорией (иногда при формальном признании власти центра).
В сложившихся на Украине условиях делегитимация власти, хоть и грозящая анархией, выгоднее нам, чем нашим оппонентам. Во-первых, если внутри страны борются две непримиримые группировки, то каждая из них пытается опереться на внешнюю силу. Националисты всегда пытались опереться на связку США-ЕС. Для нас естественным союзником была Россия. Россия уже который год усиливается, а недавно Путин выступил с заявлением о том, что Россия может существовать лишь как многонациональное государство, а это влечет за собой необходимость перехода к реставрации империи. Реставрация же империи невозможна без возвращения утраченных земель, поскольку невозможно объяснить: почему русские Украина и Белоруссия должны быть самостоятельными государствами, а в составе многонациональной России должны оставаться нерусские Якутия и Дагестан.
