Наутро трап оказался спущенным: видимо, офицеры вернулись на миноносец. К ступенькам прилипли рисовые зерна, кусочки крабов, что-то вязкое, коричневое—густая рвота. В нос бил исходивший от нее острый запах спиртного перегара. От него спирало дыхание.
Миноносец еле покачивался на волнах, точно водяная птица, сложившая серые крылья. Казалось, он был погружен в сон. Из трубы в безветренном воздухе ниточкой подымался дым, тоньше, чем от папиросы.
Инспектор, начальник чернорабочих и прочее начальство не встали даже и в полдень.
— Прохлаждаются, скоты! — ворчали рыбаки за работой.
На камбузе в углу горой были свалены пустые жестянки от съеденных крабовых консервов и пустые пивные, бутылки. Даже бой, который сам все это перетаскивал, поражался утром, как они умудрились столько съесть и выпить.
Благодаря своим служебным обязанностям, бой прекрасно знал действительный образ жизни капитана, инспектора и прочего начальства, то есть то, чего рыбаки и пароходная команда знать не могли. В то же время он имел возможность сопоставить с этим хорошо ему известное жалкое существование рыбаков (инспектор напившись, называл их «свиньями»). Честно говоря начальство держит себя важно, но на деле ради наживы спокойно пускается на страшные вещи, а рыбаки и команда на это попадаются. Это было невыносимо видеть.
Бой всегда думал, что все спокойно только до тех пор, пока рабочие ничего не знают. Но он-то, бой, понимает, к чему приведут, не могут не привести такие порядки.
Было два часа. Капитан и инспектор в измятых костюмах в сопровождении двух человек команды, несших консервы, на моторной лодке отправились на миноносец. Рыбаки и чернорабочие, возившиеся на палубе с уловом, смотрели на них, точно на свадебный поезд.
— Что это они делают? Не понимаю!
— Ведь это консервы, что мы сработали! Швыряются хуже, чем бумажками из нужника.
— Ну, чего ты! —сказал пожилой рыбак, у которого на левой руке не хватало двух пальцев. — Ведь моряки пришли сюда ради нас, чтобы нас охранять.
Вечером из трубы миноносца повалили клубы дыма. По палубе взад и вперед забегали матросы, и минут через тридцать он двинулся. Слышно было, как полощется по ветру флаг на корме. На краболове по сигналу капитана прокричали «банзай».
После ужина в «нужник» спустился бой.
Рыбаки разговаривали, сидя у печки. Некоторые стояли под тусклой лампочкой и снимали с рубашки вшей. Каждый раз, когда кто-нибудь проходил через полосу света, на крашеную закоптевшую стену падала огромная тень.
— Мы тут толкуем об офицерах, капитане и инспекторе. А вот, говорят, что мы теперь ведем лов в русских водах. Потому-то, мол, миноносец и стоит все время поблизости настороже... Вероятно, здорово дали вот этого... — Говоривший сложил большой и указательный палец в кружок[18].
— Как я слышал, выходит, что Камчатка и Сахалин, где деньги прямо на земле валяются и вообще все эти места в конце концов будут принадлежать японцам. В Японии говорят, что важен не только Китай и Маньчжурия, но и эта область тоже. К тому же наша Компания вместе с Мицубиси[19], кажется, ловко орудует в правительстве. А если директор сделается депутатом, он двинет дело еще дальше.
— Говорят, что миноносцы здесь для того, чтобы охранять краболовные суда... Еще чего!.. У них вовсе не одна эта задача. Наоборот, их главная задача — подробно изучить море и климат здешних вод до Сахалина и Курильских островов, чтобы в случае чего быть наготове. Это, наверное, секрет, только говорят, что на самый крайний из Курильских островов потихоньку свозят пушки, горючее...
— Я даже удивился, когда первый раз услышал... А только все войны, которые Япония вела до сих пор, на самом деле, — если докопаться до самой что ни на есть сути, — затевались по указке двух-трех богачей, только предлоги придумывали разные. Им, видно, хочется прибрать к рукам места повыгодней, вот они и действуют. Рискованное дело!
