- Только бумагу переводим на дурацкие отчёты! – возмутился он и шумно сел за крохотный письменный стол, сбитый из досок снарядного ящика. - Пишем, пишем, а работать когда?
Только он собрался сочинять неблагодарный отчёт, как входная дверь резко, с пронзительным визгом открылась, и в проёме появился ранний посетитель. Зоотехник не смог сдержать возглас и в его голосе причудливо сплелись восторг, испуг и уважение:
- Патриарх!
- Тише...
- Так рано... - удивился вежливый Зоотехник. - Вы ко мне?
- К кому же ещё?
- Проходите, садитесь, – он вскочил, уступая единственный стул. - Какая честь!
- Ладно, ладно успокойся… - старческим сварливым тоном осадил его вошедший. - Портишь батареи?
Гость сегодня не выспался, ему под утро приснилась мать-покойница. Когда она приходила к нему молодой и красивой, он целый день не мог избавиться от щемящего чувства вины.
Зоотехник моментально смутился, возможно, почувствовав настроение визитёра. Он начал беспорядочно и горячо объяснять про надоевший отчёт. Патриарх слегка поморщился, намертво впившийся в бетон гнилостный душок отбивал всяческую охоту к долгим дискуссиям и сказал:
- Понятно!
- Повар замучил писульками...
- Ну и воняет у тебя, – он не любил даром тратить время. - Как ты здесь постоянно находишься?
- Я привык…
- Ладно, расскажи лучше, что у тебя новенького!
- Конечно, – обрадовался трудоголик Зоотехник. - Пойдемте, я покажу Вам последние разработки.
Он, заметно сутулясь, бросился к тяжёлой двери и начал громко манипулировать с хитроумными запорами. Патриарх терпеливо ожидал в сторонке. Наконец Зоотехник натужно распахнул железную дверь. Изнутри ощутимо пахнуло смесью животных запахов и он предупредил:
- Входите, только здесь темно.
- Справлюсь.
- Осторожно, не ударьтесь головой, проём двери низкий!
- Не переживай, большую часть жизни я провёл в темноте. - Патриарх кряхтя перешагнул высокий порог и принялся негромко бурчать. - Это вам сейчас создали все условия для жизни. Электричество им подавай, когда захочу… Лет двадцать назад мы света по целым неделям не видели. Скажешь тоже, осторожно… Не бойся, как-нибудь, справлюсь!
На самом деле он почти ничего не видел, но никогда бы не признался в этом. Провожатый бережно повёл его в дальнюю часть продолговатой комнаты, приспособленной под содержание животных. По мере движения глаза посетителей привыкали к мерцающему полумраку, и Патриарх смог различить выступающие контуры железных клеток. Они стояли ровными рядами, почти доходя до самого, довольно высокого, гулкого потолка.
- Сюда, пожалуйста. – Суетился взволнованный хозяин. - Здесь у меня живут экспериментальные образцы. Весь последний год над ними бился.
- Посмотрим, посмотрим…
- Самая многообещающая особь! – похвастался тщеславный Зоотехник. - Быстрее своих сородичей набирает вес. Половое созревание за пять недель. Через две недели беременности приносит до двадцати потомков.
Он включил небольшой фонарик, извлечённый из глубокого кармана потёртого комбинезона. Жёлтый луч целиком выхватил из плотного сумрака довольно упитанное животное. То спокойно сидело в тесной клетке и смотрело на гостей добродушными глазками. Требовательный инспектор обрадовался демонстрации:
- Фантастика!
- Спасибо.
- Говоришь, оно за месяц таким вымахало?
- За сорок дней.
- А как у них с мехом? На качестве кожи не скажется быстрый рост.
- Над этим показателем мы тоже поработали. – В тоне Зоотехника слышались чёткие нотки законной гордости. - Шерсть последних образцов чрезвычайно короткая, но очень густая. Она держит тепло в два раза лучше, чем раньше…
- Отлично, – похвалил его обрадованный Патриарх. - Люди мёрзнут, особенно женщины. Постоянные двенадцать градусов тепла в помещениях всем порядком надоели. Комбинезоны из шкур твоих подопытных нам очень помогут. Молодец! Порадовал старика…
Они медленно пошли обратно к едва подсвеченному выходу. Патриарх шёл, по привычке выставив перед собой обе руки. Когда они натыкались возникающие препятствия, он не отдёргивал их, а любовно гладил прутья самодельных клеток. Энергетическое питание всей общины зависело от деятельности фермы. Сотни разновозрастных зверьков провожали их заинтересованными взглядами. Их глаза, приспособленные к жизни в полной темноте, блестели, впитывая в себя любые источники света.
