— О Господи, Энтони, даже не верится, что ты вырос. — Она утерла слезы. — Ох, конечно же, ты вырос! Какая я глупая! И ты чудесно выглядишь!
— Ты тоже, — сказал он с улыбкой. Кивнул на мальчишек и спросил: — Твои?
— Да, мои младшие. — Она вытащила платок и снова утерла слезы. — Это Джек и Кристофер. Мой старший, Николас, сейчас в Шрусбери с отцом. А Рейчел и Александра наверху. — Она обратилась к мальчикам: — Подойдите и пожмите руку вашему дяде Энтони.
— Мы не можем, — заявил юный Джек. — Мы держим рыбу!
— Мама, это твой кузен, который ездил верхом на козе? — спросил Кристофер.
Виконт весело рассмеялся:
— Да, я тот самый Энтони.
— Боже мой, Кристофер, что ты говоришь? Мальчишки, отнесите рыбу на кухню, хорошо? А потом умойтесь. И отнесите свои сапоги к водяному насосу. — Сыновья уже выходили, когда Джейн добавила: — И еще скажите горничной, чтобы заварила нам чай.
— Да, мама! — крикнули мальчишки, убегая.
Она повернулась к Энтони с грустной улыбкой.
— Извини, что у нас такой беспорядок. Впрочем, в нашем доме всегда так и…
— Нет–нет, все замечательно. Наверное, нужно было заранее предупредить тебя, что я приеду.
— Да, нужно было, — кивнула Джейн. — Я бы устроила настоящий пир.
— Но я не хотел, чтобы ты из–за меня беспокоилась. Особенно учитывая обстоятельства…
Она нахмурилась и пробормотала:
— Обстоятельства, да?.. Что ж, пойдем в комнату, и все мне расскажешь.
Они прошли в гостиную, и Джейн, усевшись на диван, сказала:
— Садись, расскажи мне, что привело тебя в Телфорд после стольких лет.
Энтони сел рядом с кузиной и, смущенно откашлявшись, проговорил:
— Во–первых, мне нужно перед тобой извиниться. Я уже давно должен был приехать, но…
— Не беспокойся, все в порядке, — перебила Джейн с ласковой улыбкой. — Я понимаю, почему ты не хотел приезжать.
В ее голосе было столько сочувствия, что Энтони сразу же понял, что прощен. А ведь он, наверное, не заслужил прощения…
— О Боже, Джейн, я так сожалею, что не отвечал на твои письма и не пытался увидеться с тобой…
— Успокойся, — снова перебила она, — я понимаю, ты хотел забыть о прошлом, и тебя нельзя винить за это. — Она подтолкнула его плечом. — Я ужасно рада, что сейчас ты наконец–то здесь, что все–таки решился приехать.
— Ты, Джейн, как всегда, само великодушие. — Энтони машинально помассировал шрам на запястье.
Кузина вдруг схватила его за руку.
— Энтони, позволь посмотреть. — Она осмотрела его запястье и вздохнула.
— Все не так уж плохо, правда? — Он попытался улыбнуться. — Шрам едва заметен.
Джейн прикусила губу.
— Мне очень жаль, Энтони, что так случилось…
— Тебе не о чем сожалеть. Ты всегда была ко мне добра. Не думай, что я не видел, как часто ты спасала меня, отвлекая на себя тетин гнев. Я всегда был благодарен тебе, хотя и не мог этого сказать.
— А я благодарна тебе, Энтони. — Она подняла на него глаза. — Благодарна из–за того случая с перочинным ножом.
— Но почему?.. — Он посмотрел на нее с удивлением.
— Потому что после этого мама перестала привязывать
— по ночам и меня.
Энтони похолодел.
— Ты хочешь сказать… Неужели и тебя?
— Ты действительно думал, что был единственным?! — воскликнула Джейн. — Хотя, конечно же, ты так думал. Я всегда сожалела, что мы не можем поговорить об этом, потому что мама никогда не позволяла нам оставаться наедине. Правда, я не думаю, что мы стали бы говорить о таких вещах, потому что… — Она внезапно умолкла и густо покраснела.
Энтони же в изумлении смотрел на кузину. Выходит, тетя Юнис привязывала Джейн, милую и добрую Джейн… И, следовательно, дело было вовсе не в его поведении — просто такой уж человек его тетушка.
— А я–то думал, что она привязывала меня из–за того, что я был таким безнравственным, — пробормотал Энтони.
— Ты и был безнравственным. — Губы кузины тронула улыбка. — Но держу пари, ты был не более безнравственным, чем мои мальчишки. К счастью, мы с их отцом считаем, что безнравственность лучше лечится домашней работой и хорошей учебой, а не холодными ваннами и нравоучениями. — Она похлопала его по руке. — И рыбалка тоже никогда не повредит.
К глазам Энтони снова подступили слезы. Выходит, он всю жизнь терзался из–за собственной глупости — ведь он считал, что его наказывали за дело, заставлял себя думать, что сам во всем виноват. Именно поэтому его жизнь сложилась так, как сложилась.
