А правительственные чиновники, отдав Зильберману ценные бумаги, как и ожидали, увидели серебро в мешках, которое, получив от Зильбермана, запрятали, наверное, по личным кладбищам. Или где эти белые дураки прячут беззаконно полученный гешефт?
С тех пор дела семьи Зильбермана пошли весело и прибыльно. А пять членов комиссии, во главе с прежним мэром Нового Йорка, кто потонул, кто разбился на лошади, кто застрелился. Мэра города вообще нашли в дырявой лачуге у мёртвой грошовой проститутки. Он, видать, ту проститутку убил сам, потом от осознания своего греха сам и повесился. Без штанов, в одних сапогах на голые ноги...
Те же наймиты, кто этих людей отправил к праотцам... они тоже ушли после содеянного. Пропали. В Америке пропасть очень даже просто. Теперь только три человека знали, где хранится русское золото этого болвана Егорова. Три человека из «Общества кожаных фартуков». А вот барон Халлер не знал. Особое знание ему не доверили...
* * *
Чёрный дворецкий — негр — посадил Егорова за стол между Сарой Зильберман и её отцом — Мойшей Зильберманом.
За столом помолчали. Этот русский... Егорофф, дурак дураком, даже на каторге побывал, потому что куда его было прятать, пока не установилась афёра с Наполеоном? Ну, посидел на каторге, помог своим трудом Америке. Теперь вот будет помогать своей подписью лучшим людям Америки. Укажет, где ещё в Сибири можно разжиться золотом, ведь он об этом хвастал. А кроме того, ему приготовили почётную и пока весьма сытую жизнь. Он станет подписывать бумаги общества «АРА». Года два надобно, чтобы эти бумаги стали источником верного и большого дохода. А потом... потом, тот, кто подписывает бумаги, своей подписью и подавится. Суд в Америке никому на голос не верит, суд верит бумагам и личным подписям на них... Или тому верит суд, что подскажут ему «кожаные фартуки». Позвенев золотом...
Это законно, гуманно и демократично! Два года ещё поживёт в Америке русский офицер, а потом, наверное, потонет, как потонул тот надутый спесью русский купец Провоторов, легко купившийся на красочность названия «Свободный банк» и «Свободная Сибирь»... во главе якобы с ним, тощим дураком.
* * *
Мойша Зильберман со злобой смотрел, как этот русский офицер ничего не ест и не пьёт. Чистит апельсины, их жуёт. А того, что перед ним ставят на тарелках, мясного и рыбного, того не ест.
— Ешь ты! — в который раз хрипел из-под салфетки злобный голос Мойши Зильбермана. — Все едят, и ты ешь!
— Спасибо, я сыт, — говорил Егоров, когда ему под руки совали блюдо с кусками козлятины, хорошо прожаренной и весьма аппетитной. Когда специальный негр наливал в широкую стеклянную рюмку вина, то Егоров говорил: — Спасибо, я уже пьян.
Порядочная сволочь! Как же его увалить в беспамятство, чтобы рано поутру он очухался рядом с голой Сарой, и этот факт засвидетельствовали бы и личный врач Зильбермана, и он сам, отец Сары, и трое соседей иудейской крови. Один из соседей — католический священник, второй — нотариус, а третий — адвокат.
В разговор внезапно вклинился Абрахам Гольц. Муравьи, добывающие в Сибири золото, сидели у него прямо на сердце. Он их полюбил.
— А правда ли, господин Егоров, что в Сибири есть муравьи, добывающие золото. Много золота?
— Истинная правда, — отвечал Егоров, — люди знающие поливают муравейник водкой, ибо те муравьи водку любят...
— Много ли водки подают муравьям? — спросил вдруг всё время молчавший господин Адамс.
— Много, — ответил Егоров, — так ведь и муравейник большой. Три сажени будет. Выше потолка этой комнаты.
— И что, пьяные муравьи тем золотом как бы за водку расплачиваются?
— Никак нет, ваше превосходительство, — ухмыльнулся Егоров, — муравьям водка нужна для получения муравьиной кислоты. Они таскают к себе в муравейник огромное количество особых тлей. Которых доят, получают молочко для своей муравьиной царицы. А подоят тлей, то чтобы не загаживать своё жилище, сикают на них своей кислотой. А в тлях золото. Оно потом просачивается на самое дно муравейника. И так за сто лет под каждым муравейником образуется тонкий круг золота. Тонкая лепёшка золота.
