* * *
Отплывать голландец собирался по ранешнему утру тридцатого сентября одна тысяча восемьсот пятого года.
А накануне вечером, в том доме, где ночевали, пили, дрались и горевали две сотни портовых грузчиков, вдруг объявился Иоська Гольц.
— А пошли отсюдова, — как будто ничего меж ними не случилось, сказал Иоська. — Место тебе подыскал хорошее. Император российский, Павел Первый, тот, что помер или что там получилось, ещё будучи вживе, подписал Указ об образовании торговой кумпании «Русская Америка». С русской стороны той кумпанией руководил сибирский купчина Шелихов, так он благополучно помре. А сейчас руководит дворянин Резанов. По американским законам можно открыть такую же кумпанию, это не возбраняется. Такую кумпанию хочет открыть мой названный отец. Ну, тот мужик, что меня усыновил. Который есть Гольц. Он велел тебя найти. Раз есть выгода, почему той выгодой должны пользоваться только русские? Если называется дело «Русская Америка», то американцам там тоже место должно быть! А реклама тому делу какая! О-о-о! Новый ваш император Александр Первый тоже вошёл в кумпанию «Русская Америка». Тридцать паёв взял, из тысячи. Глядишь, и ты, Егоров, скоро станешь себе паи покупать. У Гольца. Разбогатеешь, ууу! Нынче русские в большой цене. Так как, пойдём?
Егоров ничего не понял, о чём болтал Иоська Гольц. Его торговля не интересовала, ему надо было в Россию на войну попасть. Он даже про своё золото в этой Америке забыл. Но тут вдруг вспомнил:
— А Провоторов, сволочь и вор, он тоже в той кумпании?
— Потонул купец Провоторов, — немного подумав, сообщил Иоська Гольц, подумал ещё и добавил, — в том году и потонул, когда тебя с банком в обман ввёл.
— Ладно, — сказал тогда Егоров, тоже малость подумав, — пошли.
— Сначала вещи свои забери, — сказал Иоська. — Больше сюда не попадёшь, Бог даст.
— Бог дал, Бог взял, — сказал на то Егоров, собрал вещи, и они не пошли, а поехали. Иоська, оказывается, приехал за Егоровым на двуконной повозке, которая качалась на двух колёсах.
— Мягкость какая, видал, а? — спросил Иоська, когда Егоров устроился в повозке поудобнее. — Американская мягкость. Рессора называется.
За ними, когда отъехали от ночлежки, тронулся крытый шарабан, тоже при двух лошадях, но без рессор, а на круглых пружинах. Егоров заметил, что Иоська Гольц махнул тому шарабану за ними ехать. Ну и пускай его, едет так едет. Все американцы ездили, а не ходили. Расстояния здесь, как в Сибири. Большие расстояния. Без коня здесь никак. И вообще — здесь никак. Завтра голландский парусник уйдёт обязательно с ним, с Егоровым. Мало ли что Иоська говорит. Если Америке Егоров нужен, то ему-то Америка не нужна. Точка.
Скопить на погрузочной портовой работе Егорову удалось самую малость — двести серебрянных долларов, то есть, десять монет. Они и были прикопаны там, куда бы надо заехать. Да ещё там прикопаны старые подкурганные украшения, когда-то в Сибири купленные Егоровым за десять рублей у бугровщика Кольки Шпоры. И пистоли прикопаны, боевые тульские пистоли. С зарядами прикопаны. Пистоли смазаны в перетопленном китовом жире. Сохранность должны соблюсти пистоли. Америка же, ети её в дышло! Без пистолей тут никак.
— Ты, вот что, — попросил Егоров. — Ты, Иоська, подверни на край того вот, пятого причала. У меня кое-что под камнями спрятано. Надо бы тоже забрать. Ты подожди меня здесь, а я схожу, заберу.
Иоська тпрукнул лошадей, и Егоров пошёл на позадки старого, уже обрушившегося докового строения. Крытый шарабан, который он и не замечал, тихо тронулся за ним. Тронулся как раз туда, куда надобно было Егорову, там дорога шла, мало ли кто едет той дорогой?
Семь лет работая грузчиком, да то ли на американском воздухе, то ли на американской еде — кукуруза, свинина, бобы, но стал Сашка Егоров здоровей Саввы Прокудина. Заматерел сильно. Мог подковы гнуть, а уж ихние серебряные доллары двумя пальцами сгибать в пирожок, так это запросто.
Потому Егоров, спокойно, одной рукой отвалил камень, что прикрывал его тайный схрон, откинул доски, разгрёб землю. Открылось днище ведёрной бочки. Егоров бочку вынул, а она и рассыпалась, старая больно бочка, никуда не годная. Упал на землю кожаный мешок с могильными украшениями древних людей, кисет с двадцатью серебряными монетами и оба армейских пистоля, плотно завёрнутых в кожу.
